Прямухин: Особенности Национальной Магии - Максим Злобин

- Вождь, в этом нет никакой необходимости, ты уже продемонстрировал свои способности и мы верим тебе, так что…

- Я должен закончить ритуал. Отведи меня к этой твари, Мохобор. Сегодня. Сейчас…

Глава 19. Про интуицию и паранойю.

В своём человеческом обличии Мохобор походил на сильно пьющего дедушку Мороза. Вообще я заметил, что вся верхушка клюкволюдов была магами. Что Чага, что Брусника, что Мохобор, все они без проблем меняли свой облик.

Вот бы и остальные так могли. Я бы тогда избежал лишнего геморроя. А так, теперь в моей деревне жили чуть больше сотни зеленокожих дриад с листвой вместо волос и у человека несведущего по этому поводу могли появиться вопросики.

Надеюсь, любезная Ксения Ильинична что-нибудь придумает. На старшую из сестёр я возлагал большие надежды. Плюс эти её аристократические манеры… это мы тут все хуй, нахуй, захуй, а в высшем обществе так нельзя. Со временем из Ксюхи можно будет слепить пресс-аташе или что-то около того; гонять её вместо меня по балам и светским раутам.

Так… Я отвлёкся.

Мохобор.

В поместье не нашлось одежды, которая по размеру подходила бы для старого вождя. Ну… вменяемой одежды, я имею ввиду. Так что пришлось импровизировать. Сверху на Мохобора натянули старый балахон Ильи Ильича, - балахон пришлось чуть распороть со стороны спины, а чтобы это не так сильно бросалось в глаза, поверх Мохобор надел жёлтый полупрозрачный дождевик.

Ну а снизу на вождя напялили чехол от кресла. Мой новый PR-менеджер Любаша ко всему прочему шила с околосветовой скоростью и шустренько сотворила из чехла некое подобие пижамных штанов. Цветастеньких таких, ярких. Настолько ярких, что глядя на них можно было случайно получить ожог сетчатки.

В общем и целом, получилась какая-то ебанина.

Мохобор выглядел… эээ… экстравагантно. Как будто старичок, который заблудился в палаточном городке хиппи, смирился со своей участью и примкнул к движению. Ну… я считаю, что это всяко лучше, чем светить мудями.

Заказывать такси к поместью мы не стали. Отошли пешком за половину километра и вызвали оттуда. Пора бы уже обзавестись каким-нибудь транспортом; дел всё больше, кататься нужно всё чаще, а каждый раз просить Вежливых Лосей тоже не вариант, - у них свои дела, ребята бабки зарабатывают.

Хочу автобус, - понял я.

По дороге до города, - а мы сейчас ехали в город, - я потихоньку разгонял эту мысль. Мне почему-то вспомнились фанатские автобусы с торчащими из окон флагами команд, мозг зацепился за футбольную символику, и тут я обнаружил ещё одну свою хотелку.

Герб.

Хочу герб. Свой, родовой, Прямухинский.

Даже если у семьи есть старый герб, поднимать его из анналов я не буду; наверняка там херня какая-нибудь. Я хочу свой. Такой, чтобы олицетворял именно мои ценности.

Чтобы не откладывать эту тему в долгий ящик, я тут же позвонил Борзолюбе Джакузьевне:

- Любаш, привет. Намути, пожалуйста, в редакторе герб. Ага. Основной цвет? Пусть будет белый. Ага. Ну значит смотри, в центр композиции надо поставить…

Я объяснил Любаше, чего жду от герба и довольный положил трубку.

Машина въехала за защитную стену Торжка и покатила по главной улице. Я не знал, куда именно я хочу попасть, но чувствовал – это место где-то здесь. Оно рядом. До сих пор не понимаю, что происходило со мной тогда, - экстрасенсорика какая-то; шестое чувство, третий глаз или таинственное провидение, - но я угадал.

- Сюда! – заорал я таксисту и по пояс высунулся из окна. – Сюда-сюда! Заворачивай давай!

Ресторан грузинской кухни «Чача». Я, блядь, хочу хинкали. Я их сейчас, блядь, десятками уничтожать буду. Перед тем как идти беседовать с маткой химер я отожрусь так, что мне будет трудно дышать.

Бр-р-руу! – в предвкушении мой желудок перекрикивал мотор машины.

Внутри «Чача» не удивила. Всё здесь было именно так, как и должно быть в подобном месте – мило, тихо и уютно. Играет народная музыка, на полках стоят глиняные кувшины, куда ни глянь - увидишь декоративную виноградную лозу. По стенам висят картины с изображением застолий, гор и застолий на фоне гор, а также таблички с надписями на таинственных иероглифах, - мне иногда кажется, что круги на полях в нашем мире дело рук вовсе не пришельцев, а именно что грузин.

Официант, - крепкий молодой парнишка в белой рубашке и чёрной жилетке, - проводил нас и усадил за столик. На Мохобора он поглядывал недоверчиво, но я всё объяснил:

- Дедушка мой, - сказал я. – Болеет.

- Понял, - кивнул официант. – Закажете сразу?

- О, да! Давай тридцать отварных и двадцать жареных. Две круглых хачапури и две лодочкой, которые с яйцом. Долмы пять. Рулетиков из баклажана пять, - я пробежался глазами по меню. - А ещё сделайте моему дедушке пхали.

- Э! – напрягся Мохобор.

- Это такое блюдо, - объяснил я и отдал меню официанту. - Спасибо.

Ну наконец-то у меня достаточно свободных средств и лишнего времени, чтобы отожраться. Чёртов десятикратный метаболизм начал порядком утомлять.

Первым делом нам принесли хинкали.

Я принялся отчаянно трепать.

- Юный вождь, - сказал Мохобор с опаской поглядывая на меня. – Ты жрёшь так, будто алчешь поноса.

- Вкушно, - только и смог ответить я с набитым ртом.

Врали все народные сказания и мифы. Ошибались мистики всех мастей, времён и народов. Алхимики, так те вообще хуйню несли. Настоящая живая вода – это бульон из хинкали.

- О-о-о-о-А-А-А! – я опять потерял над собой контроль и опять заорал во время еды; поднял лодочку с сыром на вытянутых руках будто малыша-Симбу, а потом со всей дури вколотил её в рот; когда жевал – смеялся.

Выглянувший с кухни повар воспринял это, как комплимент.

- Фу-у-у-ух, - спустя час с едьбой было покончено.

Бр-р-р-р-ру? – проурчал желудок в вопросительной интонации, мол, мы реально осилили эту гору хрючева?

В этот момент, когда я больше не думал о еде, у меня возникло странное чувство. Мне вдруг показалось, что за мной кто-то пристально наблюдает. Я хотел было оглянуться и рассмотреть посетителей ресторана, но:

- Дилинь-дилинь, - пропищал телефон и отвлёк меня от этой паранойи.

Умничка-Любаша уже успела справиться и прислала мне файл с картинкой. Я посмотрел на новый герб семьи Прямухиных.

Прямо по центру его сверкал золотом знак рубля. Сверху, будто бы нимб,