Тайна исчезнувшей колонии - Ольга Хараборкина

Первый — это пустота, там нет магии и ничто живое не может существовать без нее, третий — сердце потока, именно оно наполняет второе отражение. Поэтому основополагающей Религией здесь и является Равновесие.

'… Я много думал над тем, является ли отражения истинным представлением нашего мира, и пришел к неутешительному выводу, что это не так. Шенталу верили, что мы живем в серединном лике, там, где пустота и поток, находятся в Равновесии. Но я не так истолковал их миф о рождении мира.

Мое смелое предположение, даже сейчас вызывает у меня страх. Если на одно мгновение предположить, что мир когда-то был один, а черная тень разделила его «ударом меча» на три части, то… То Тетис всего лишь тень изначального, жалкое подобие истинного мира.

Цели и желания того существа неясны, но результатом его действий стало рождение трех планет. Парада планет… Три мира… Первый — истинный, в нем зародилась жизнь, по желанию потока. Второй — его тень, там появилась пустота, вечная соперница жизненной энергии, а Третий — вместилище пустоты, место, которое лишено магии.

Все прошлые теории о происхождении мира, лишь сказки, тогда как сторонники Первоначала ближе всего оказалась к истине. Где-то здесь на Южном материке находится одна из точек соприкосновения, поэтому эта часть суши так изобилует источниками потока.

Боюсь, никто и никогда не узнает о моих открытиях. Тетис находится в слишком хрупком равновесии между двумя начала. Стоит мне только заикнуться, как тут же налетят последователи разных теорий. Но самое страшное — это Церковь, она ревностно охраняет историю мира в том виде, в каком написано учение Равновесия. Я уже писал про Орден, как бы мне не стать целью для него.

Бедная моя Рейчел, я столько сил положил на изучение истории мира и забыл о ней. Даже сейчас она меня терпеливо ждет в Тишатле. Решено, когда вернусь обязательно извинюсь перед ней, и мы тут же сядем на ближайший пароход до дома!'

Миссис Галбрейт так и не дождалась Огдена. Раз эта тетрадь оказалась в руках преподобного Бейли, то Церковь узнала об его исследованиях. Бедняга, жизнь отдал за желание докопаться до истины.

Мне неожиданно стало плохо: голова закружилась, дыхание перехватило, а руки задрожали. Только сейчас дошло, что именно я прочитал. Существование заметок мистера Галбрейта уже само по себе угроза для Тетиса. Если о них узнают проводники и прогрессисты, мир опять окажется на грани Катаклизма. Проклятье! Во что меня втянули! Если на одно мгновение предположить, что все участники экспедиции оказались на Южном материке из-за его соприкосновения с другими мирами, то картина вырисовывалась скверная.

Неужели моя родная Земля — это третий мир, где властвует пустота. Тогда Тетис — это второй, где находятся в Равновесии два начала, и существует некий третий — главный мир. Но если рассуждать так, то Земля — это мир созданный, насильно созданный мир без магии. Тогда природа появления здесь подселенцев вполне очевидна. Все три мира связаны потоками энергии, а значит никто не застрахован от попадания в другой.

Но если я с Земли, то возможно есть и подселенцы из Первого мира. Что если Церковь знает и о них? Тогда те проверки в ночь безумия проводников — это способ найти не только таких как я, но и других пришельцев. Возможно, тот самый игрок, который так стремится к подножию Молчаливого свидетеля, такой же захватчик тела в Тетисе. Что же там находится? Почему все эти люди, так стремятся попасть туда?

— Бейли? — хрипло позвал я преподобного. Мне нужно было уточнить один важный момент…

— В чем дело, мистер Хейг? — сухо спросил он.

— Наклонитесь ко мне, — вежливо попросил я.

Преподобный легко выполнил мою просьбу, я схватил его за ворот рубашки и подтащил ближе, чтобы прошептать на ухо:

— Третий мир, как он называется? — Удивительно, но он даже не вырывался, лишь на одно короткое мгновение напрягся.

— Витана, — так же тихо ответил преподобный. — Земля, Тетис и Витана, мистер Хейг.

Глава 20

Жизнь так изменчива, вчера я был героем с печатью неудачи, который лезет в приключения, а сегодня я жертва, человек, которого использовали, потом выкинули, а после решили убить на глазах у других. Теперь рабочие меня не сторонились, а поглядывали с сочувствием, явно представляя себя на моем месте.

На первой же остановке в пути понял, что многое поменялось, пока находился без сознания. Самое главное, что бросалось в глаза — это напряжение, повисшее в воздухе. Казалось, только зажги спичку, и полыхнёт. Если раньше было хоть какое-то подобие мирных отношений, то теперь вяло текущий конфликт перешел на новую стадию. Никто не нападал открыто, но господа маги теперь кашеварили сами, не говоря уже о вещах, которые они несли. Рабочие отказались прислуживать, и ведь никто не мог их заставить.

Первым со мной обмолвился парочкой фраз наш штатный устранитель Грей:

— Очень жаль… Очень жаль, что ты не помер, Хейг, — от всей души поприветствовал он меня. Собственно, что еще можно было ожидать от могильщика, живущего по принципу — нет человека, нет проблемы.

— Разве я не воплощаю ваш план? — усмехнулся в ответ, приходилось задирать голову вверх. Томас Грей не потрудился присесть рядом, а стоять я пока еще не мог.

— Наш план полетел в бездну, когда ты не помер, — совершенно серьезно произнес он.

— Значит, моей смертью хотели приструнить завравшихся магов во главе с лордом Оукманом, — понимающе произнес я. — Хотели разменять авторитет Его сиятельства на мою жизнь. Так зачем спасли?

— Разве я тебя спас? — хмыкнул тот в ответ. — Рамзи всем хорош, но слишком совестливый, — тяжело вздохнул устранитель.

— Знаете, Грей, я почти уверен, что проводников к столь решительному шагу подтолкнул не только лорд Оукман, — глядя на могильщика проговорил я. — Ведь если тот потеряет власть над своими птенцами, кто же тогда встанет во главе всех магов?

— Умный… Жаль не прибили. Как я уже сказал, у Рамзи есть болезнь под названием совесть. Он тебя дурака-героя пожалел, — продолжал сокрушаться Грей. — Но ты не думай, что вышел из игры. Мы здесь все связаны. Вы с Бейли — ошибки Рамзи, только это вас и сближает.

— Складывается впечатление, что торговой компании не нужны люди. Один за одним мы здесь погибаем, но тебя с Рамзи это не волнует, —