Источник душ - Вадим Кленин

между сном и макияжем, и серьезно потратиться на срочные услуги. Прическе удалось быстро вернуть аристократическую строгость, коже – нежнейшую мягкость и бархатистость зрелого сладкого фрукта (что-то похожее на кром с Гизее-4, гурманы поймут).

Испарина больше не покрывала ее лоб. Лицо вновь приобрело идеальную матовую смуглость. Из-под прядей волос выглянули два крупных рубина, обрамленные бриллиантовой крошкой и розовым золотом. По замыслу женщины, дорогие сережки должны были отвлечь взгляд собеседника от невыспавшихся и слегка растерянных глаз. А приколотая намеренно близко к лацкану брошь с камнем поменьше – манить воображение к потаенным прелестям, скрывавшимся под шелковой тканью.

Опытная женщина мгновенно зажгла лютую зависть у секретарши генерального, как только переступила порог приемной. Если бы Нэтали Корц, именно так звали секретаря, была посвящена в сан инквизитора, начальница лунной программы прямо с порога отправилась бы на пылающий адским пламенем огромный костер, сложенный из влажных и потому сильно дымящих бревен. Как ведьма, насылающая непреодолимые чары. Хотя тренированный покерфейс злившейся особы, конечно, попытался скрыть такие мысли. Предали лишь глаза, блеснувшие нешуточной алчностью. Последнее месторождение настоящих рубинов иссякло на Земле примерно за сорок лет до описываемых событий. И в тот момент носить такие украшения могли лишь очень состоятельные дамы – в основном жены олигархов или наследницы известных фамилий. Разумеется, если речь не шла о подделке или синтетическом новоделе.

Обе женщины прекрасно знали, что далеко не всякий современный мужчина устоит перед блеском такого богатства. И влюбленная в шефа Нэтали вовсе не была уверена, что вошедшая Львица не использует очевидный прием для флирта. Миловидное лицо секретарши в итоге всё-таки окрасилось помидорным цветом. Но к ее чести, пока Элизабет шла тридцать метров от входной двери к ее столу, та сумела окончательно придавить эмоции и подчеркнуто нейтральным тоном сообщила гостье, что шеф ее ждет.

Когда дверь распахнулась, старый пират Билл Саммерс – двухметровый темнокожий громила, начинавший карьеру в элитном подразделении морских котиков, а позже, получив финансовое образование, перешедший в команду НАСА, – позволил себе обозначить на губах благожелательную улыбку. Поздоровался и кивнул на стул, пригласив Элизабет войти. Мускулистый волчара, повидавший на своем веку и не таких хитрованов, спокойно смотрел, как готовая к интригам заместитель входит в кабинет.

«Что-то в мыслях Нэтали есть, – хмыкнул про себя Билл. Он знал, что его помощница и боевая подруга недолюбливала Элизабет. – Хотя с аутодафе, конечно, перебор. Доводилось мне видеть ведьм и посильнее».

Билл снова позволил себе слегка улыбнуться. По части загадочности и интриг он сам был не промах. Под взглядом его жестких ярко-голубых глаз, удивительных для выходцев из Экваториальной Африки, терялась даже такая волевая дама, как Элизабет. И дело не только в могучей воле и мужской харизме, которые эти глаза транслировали во внешний мир. Слишком велик был диссонанс между видом мужчины и зрачками. Ожидаешь увидеть там тепло плодородной дельты реки Окаванго, а встречаешь острый и твердый лед Арктики.

Сама Элизабет, конечно, уже давно изучила эту особенность. Знала она и другое: начальнику нравилось видеть ее уязвимость. И потому ради карьеры не подавляла такое непривычное для нее чувство. Игра черного льда и кофейной грации держала в тонусе обоих и одновременно предостерегала об опасности перехода границ.

Сейчас сверкавшие в утреннем солнце льдинки смотрели на нее строго, но не зло. А мышцы крупного эбонитового тела были расслаблены – факт для шефа крайне редкий. Скрытый под белоснежной рубашкой и серым жилетом торс выглядел спокойным. Будто могучий атлет не бодрствовал, а спал.

– Значит, новые Ромео и Джульетта? – после быстрого обмена любезностями спросил он, приподняв левую бровь. Сухие и тонкие губы наметили гримасу снисхождения. Сейчас перед ним на столе лежала бумажная презентация, наспех подготовленная по указанию Элизабет.

Шеф считал себя консерватором и подчеркивал это даже в мелочах.

– Все эти голограммы и 3D-анимация меня раздражают, – не раз говорил он. – Будто смотрю фокусы, которые надоели еще в детстве. А документ есть документ.

В презентации содержалась программа PR-кампании, призванной скрыть катастрофу на лунной станции, после обнародования которой пришлось бы всеми правдами и неправдами отбиваться от критиков. Разных слов о некомпетентности, провалах в планировании и неизбежных расходах, когда в бюджете и так мышь повесилась. Скрыть за ярким развлекательным шоу, в основу которого предлагалось положить историю первой любви на лунной станции между полностью искусственными созданиями. Причем саму историю можно будет снимать в павильонах на Земле, а выдавать ее за события, которые происходят на Луне. Тактика давно опробованная и успешная.

Конечно, пара должна была воссоединиться не сразу, а побороться за свои чувства. Им должны были мешать, разлучать. «Кстати, под это можно слить парочку конкурентов», – подумал Билл, когда в первый раз читал этот документ.

В общем, можно было докрутить историю до своего рода нового прочтения романтической трагедии Шекспира, где главными героями должны были выступить два ничего пока не подозревающих робота. Точнее – синтетика.

К появлению Элизабет шеф НАСА успел быстро просмотреть презентацию, но решения не принял. Не очень-то он верил в такую рекламу, тем более – в возможности слезливых телевизионных сериалов. Особенно на фоне серьезных научных и технологических проблем, которые предстоит решить в ближайшее время. До станции, конечно, всего ничего – каких-то три – пять дней полета на шаттле. Но готовых лайнеров нет: по плану ближайший будет построен через полгода. Да и без связи с самой станцией такой полет – очень серьезный риск. Корабль не сможет дозаправиться: придется везти с собой удвоенный запас, на всякий случай. Неизвестно, смогут ли астронавты проникнуть внутрь. Да и садиться предстоит в стороне – на неисследованном поле. Ведь вся станция до сих пор закрыта облаком лунной пыли. А это значит, что нужно везти еще и луноход.

Но сейчас он решил начать издалека.

– Идея в целом богатая. Но Элизабет… любовь между роботами? Как это в принципе возможно? – выдал вслух он свои сомнения. – Искусственный интеллект потому и называется искусственным, что все алгоритмы поведения так или иначе прописывают люди. Он может обучаться, накапливать знания. Даже сформировать способность шутить и… весьма затейливо материться. Но человеческая симпатия, а тем более – любовь, у них будет выглядеть слишком искусственно. А антипатия у них и вовсе ограничивается «большой юридической триадой» и четвертым дополнением. Они будут выглядеть двумя простодушными одуванчиками. Какая это любовь? Хотя вру. В лучшем случае, но это будет брак по расчету. Неискреннее чувство. Для настоящего нужна какая-то