Наследник чародея. Часть 4. Школьная осень - Сергей Борисович Рюмин

рукав, потом за куртку на груди, потянул на себя. Я подшагнул, но не прямо, а чуть вбок, подбил опорную ногу. Тезка рухнул на спину. Во время изучения и отработки приема спарринг партнер должен играть роль манекена и совсем не сопротивляться.

— Повторяй!

Мы повторили три раза, прежде чем Дмитрий дал команду, мол, хватит.

— Отдыхай! — бросил он моему тёзке, а сам встал напротив меня. — Продолжаем!

Мне понравилась его манера преподавания. Совсем не как у Смирнова.

Я его валял несколько раз. И каждый раз после того, как я его заваливал, он разбирал детально, что и как. И как надо эффективней. А я потом отрабатывал под присмотром Дмитрия на тёзке или Николае.

Первым, как ни странно, начал уставать я. Правда, никаких прогонов силы, подпитки мышц магической энергией я не проводил, считая это как бы некорректным.

Заметив, что я начал уставать, Дмитрий скомандовал:

— Перекур!

И я повалился на спину, раскинув руки.

— У тебя все шансы, — Дмитрий сел рядом. — Взять первое место на городе. У тебя какой разряд?

— Ну, вообще третий, — выдохнул я.

— Странно, — пожал плечами Дмитрий. — Мне показалось, что у тебя, как минимум, первый, если не КМС. Раньше ничем не занимался? Дзюдо? Классика?

— Нет! 6 лет у Смирнова.

— Странно, что только третий разряд.

Я умолчал, что и третий разряд мне присвоили на днях, да и то задним числом. Мы продолжили через полчаса, когда Дмитрий посчитал, что я отдохнул, отдышался, пришел в себя. Вообще-то я более-менее пришел в себя уже минут через десять, прогнав энергию по мышцам организма. Дмитрий, разумеется, об этом не знал, я до него эту информацию не доводил, поэтому и лежал-дремал еще двадцать минут.

На этот раз в мои спарринг-парнеры он определил Николая, с которым мы стали бороться и отрабатывать приемы по той же схеме. На этот раз первым «поломался» Николай.

— Всё, — он сделал шаг назад. — Устал. Хорош!

Дмитрий взглянул на часы:

— Ого! Что-то мы действительно раздухарились!

Часы показывали половину четвертого. Я поспешно рванул в раздевалку, бросив ребятам:

— Мужики, извините, меня девушка ждёт!

Девушка — причина в мужской среде всегда уважительная и неоспоримая.

По-быстрому принял душ, переоделся и рванул на выход. Кстати, все наши «футболисты» уже давно закончили тренироваться и разошлись.

На моё счастье к остановке тут же подошел мой троллейбус. В общем, я успел.

Глава 29

Глава 29.

Исцеление воинствующего скептика

Несмотря на то, что я пришел вовремя, меня ждали и даже высказали претензию, мол, долго шел. Я демонстративно взглянул на часы.

— 15.58, дамы и господа, — сообщил я. — У меня секция полчетвертого закончилась. И, во-первых, здравствуйте!

— Добрый день! — Николай Васильевич первым протянул мне руку, которую я не замедлил пожать.

Директор встретил меня в прихожей в сером отглаженном костюме, идеально повязанном галстуке, ослепительно белой рубашке. Мне даже стало немного неудобно за свои джинсы фирмы «samposhiFF», мятую клетчатую рубашку и грязные (осень же!) кроссовки.

— Привет, Антошка! — почти пропела Альбина. — Пойдем копать картошку!

Она была в элегантном сиреневом брючном костюме: брюки, узкие в бёдрах, расклешенные к низу, приталенный короткий пиджачок, белая блуза.

— Это я его так с детства дразнила, — сочинила ведьма на ходу, повернувшись к директору. Тот даже не улыбнулся.

— Вы куда-то собрались что ли? — удивился я. — На концерт?

— Нет, — засмеялась ведьмочка. — Тебя вот встречаем.

Я снял обувь, куртку. Обул «гостевые» тапочки, отметив про себя, что у Альбинки в квартире появился второй комплект мужских «гостевых» тапочек. Или не гостевых? Для меня?

— Альбина, ставь чайник. И завари мне крепкого сладкого чая. Такого крепкого, чтоб ложка стояла.

Повернулся к директору:

— Николай Васильевич, идемте в зал.

Мы прошли в зал, сели рядом на диван. Альбина поставила чайник и вернулась, решив присоединиться к нам. Я без улыбки, совершенно серьезно взглянул на неё:

— Аль, не мешай мне, пожалуйста!

Она нахмурилась, показала мне язык и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Кстати, зайдя в квартиру, я не забыл про «каменную кожу». Не совсем, но от ведьминых чар она немного бережет.

— Ну, Антон, — скептически улыбнувшись, спросил директор. — Что вы мне скажете?

— Ложитесь, — почти бесстрастно пожал плечами я. — Пиджак снимите, а то помнёте. И галстук тоже, а то удавитесь невзначай.

Директор от моих слов покраснел, разве что не вскипел. Но смолчал. Мне тоже не понравился его враждебный скептицизм. Хотя, честно говоря, он был в своём праве — 60 лет прожил, исповедуя диалектический материализм, а тут сверхъестественное. С ума сойдешь точно!

В конце концов Николай Васильевич решился, снял пиджак, галстук, послушно лег на диван. Я «включил» магическое зрение, внимательно осмотрел его.

— У вас болит здесь, — я показал рукой на низ живота. — Здесь, здесь и здесь. То есть желудок в меньшей степени, печень чуть-чуть, сердце, пожалуй, даже сильно.

— И что? — директор тут же попытался сесть. — Это я и без вас знаю. Желудок и печень от химии, которую я неуёмно жру, потому что у меня рак прямой кишки. Сердце давно пошаливает. Вы мне ничего нового не сказали, Антон!

— А я и не собираюсь говорить, — я ткнул его ладонью в грудь, заставляя лечь обратно. — Я вам предлагаю вылечиться. Совсем. От всего: от рака, от болей в желудке и печени. Сердце будет здоровым.

— Я вас считал более серьезным человеком, — Николай Васильевич попытался снова сесть.

— Николай Васильевич, — предложил я. — Давайте так. Я вас лечу, точнее, исцеляю, а вы взамен Альбине отписываете вот эту квартиру. Как вам такой вариант?

— Хм, — сморщил нос директор. — Это будет сложновато…

— Так и от болячек вас тоже непросто избавить, — засмеялся я. — Если уж медицина практически руки опустила.

— Мальчик, а ты не врёшь? — директор иронично улыбнулся, глядя мне в глаза.

— Так, результат будет у вас «на лице», как говорится, — ответно улыбнулся я. — Что вы теряете?

— Ну, давайте посмотрим, — согласился директор.

— Нет, — ответил я. — Сначала мы дадим друг другу слово.

— Хорошо, я обещаю, — нетерпеливо согласился директор. — Если ты меня вылечишь, я выведу эту