Параллельный фарватер. Отклонение от курса. Книга 1 - Глеб Лютаев

ней и с нежностью, на которую только был способен, поцеловал девушку. Лена не сопротивлялась. Незаметно для себя самой она слегка привстала на носочки и чуть вытянула тонкую шею ему навстречу. Вкус поцелуя для них был одинаково сладок. Он длился всего несколько секунд, но это были мгновения, о которых можно вспоминать часами. После того как их губы разошлись, руки Данилы всё ещё держали Лену в своих нежных объятиях. На губах оставался солоноватый вкус. Вкус, который мог остаться на губах только в этой чудесной влажной среде морского воздуха.

В тот вечер Данила понял, что он ей вовсе не безразличен, как считал ранее. Теперь уж точно никто на этом корабле к ней не подойдёт, он не позволит. В этот миг он готов был абсолютно на всё ради неё и счастлив, как никогда раньше.

После они почти не разговаривали, только обсудили некоторые моменты предстоящего дня. Затем какое-то время постояли молча, обнимая друг друга. Это был прекрасный вечер. Их совершенно не волновало, что многие члены экипажа их видели. Что с того? Двум молодым людям в такие моменты бывает искренне безразлично мнение окружающих их людей. Так всё и было в тот вечер.

6

Лена лежала у себя в каюте, думая, что теперь действительно может доверять Даниле. Во всём. Ей не надо было никаких других доказательств, достаточно было только этого поцелуя. А большего и не требовалось. И ещё… Впервые за долгие годы она почувствовала себя кому-то нужной и защищённой, какой себя уже очень давно не ощущала.

Ей нравилось в нём то, что он такой откровенный. Хотя если подумать, то это не совсем правильное слово. Скорее – НАСТОЯЩИЙ. Вот он какой. Не фальшивит, не пытается показать себя круче или воспитаннее, чем есть на самом деле. Что думает, то и говорит. Очень редкое качество людей. И ей это откровенно нравилось. С ним… Легко. Она никогда бы не осмелилась подойти к нему и намекнуть на то, на что уже намекнула, но женщины, которые с ней работали, действительно вели себя по отношению к ней мерзко. И это при том, что она ничего плохого им не сделала. Пожалуй, это расплата за простое человеческое «не как все», вот и всё. А была бы старше, а через день закидывалась бы с ними коньяком и шутила бы с мужиками похабными шутками, не забывая при этом радоваться их мерзким лапаньям… Вот тогда она точно была бы своя. В этом сомнений не было. Ну уж лучше изгоем для других, но для себя чего-то стоящей оставаться.

Данила понял всё это сам, вошёл в её положение без проблем. Сам предложил пойти с ней и пожертвовал проведением времени в Омане с друзьями. Девушке нравилось это, казалось странным и в то же время таким милым.

Лена вспоминала, как он обнял ее. Она не могла подумать, что его крепкие руки могут быть такими нежными. Девушке нравилось, что он высок и крепко сложен. Не то чтобы это было так сильно важно, нет. Просто благодаря этому, находясь рядом с ним, она чувствовала себя маленькой, но как бы под защитой. Кроме того, в Даниле ей нравилось, что он всегда был гладко выбрит и коротко, по-военному стрижен. Казалось, волосы у него на голове вообще не растут или он стрижёт их чуть ли не каждый день. Военная форма сидела на нём идеально и придавала серьёзности. Раньше она вообще не обращала внимания на военных, а их в Севастополе много. Но здесь всё изменилось.

К тому же Лена обратила внимание, что Даниле всегда удавалось сохранять опрятный вид. Даже тогда, когда занимался физическими упражнениями. Пару раз она наблюдала, как он подтягивался на турнике. Весь в поту, мускулистый, но при этом всё равно аккуратный какой-то. Не могла она подобрать правильного слова, но восхищаться по-своему получалось. В общем, этот парень мог заставить её улыбаться и думать о хорошем, чего ей так не хватало. Это много значило для Лены.

Незаметно, думая обо всём этом и в предвкушении завтрашнего дня, девушка уснула.

7

Когда Данила вернулся к себе в каюту, он достал из своей сумки новый берет, купленный перед отъездом. Его старый за прошлое лето достаточно выгорел, и ему не хотелось предстать перед иностранцами в таком виде. Кравцов вырезал кусочек пластика, сделал две дырки в нём, затем в берете и закрепил на него кокарду с якорем.

– Ты чего это, решил берет завтра новый одеть? – поинтересовался Денис.

– Не завтра, а послезавтра. Я, парни, хочу вас кое о чём попросить.

Костя, Ворон и Вася оторвались от своих дел и с любопытством посмотрели на Данилу.

– О чём же это? – спросил Ворон.

– Хочу поменяться. Давайте ваша тройка пойдёт не завтра, как мы договаривались, а послезавтра.

– Почему это?

Данила чуть замялся:

– Как вам сказать… Я с Леной хочу пойти.

Тут в каюте раздались дружные аплодисменты. Парни принялись шутить и смеяться. Данила ожидал такой реакции, поэтому терпеливо ждал.

– То есть как с Леной? А с нами ты не пойдёшь? – спросил Денис, когда шум немного затих.

– Нет. Ты же понимаешь…

– Не понимаю.

– Придётся.

– Эх… – с наигранной грустью выдохнул Денис. – И почему она выбрала тебя?

– Потому что у него писюн больше! – тут же подхватил Иванов.

– Чего-о? – завопил Поршнев.

– Того-о! – поддержал Ворон Васю.

Раздался громкий смех. Парни продолжали смеяться, пока Даня, наконец, не рявкнул:

– Да хорош уже писюны чужие мерить. Я серьёзно говорю. Кто против такого расклада?

– Я только за! – сказал Ворон. – Завтра пока пришвартуемся, пока инструктажи всякие там и тому подобное. Лучше я отстою, а послезавтра оторвусь по полной. Вы нам как раз и расскажете, что и как в городе.

Антон посмотрел на Костю, тот покивал головой в знак согласия.

– Вась, а ты как? – не дождавшись реакции Иванова, спросил, наконец, Ворон.

– Да мне вообще по барабану. Надо им, пусть завтра идут.

– А почему это меня никто не спрашивает? – спросил Денис. – Может, я не хочу завтра идти?

– Ты не заслуживаешь, чтобы тебя кто-то о чём-то спрашивал. Сиди молча и не высовывайся.

Парни вновь рассмеялись. Когда смех затих, было принято общее решение Козлова не спрашивать, а просто поставить перед фактом. Дане стало немного легче, что парни вошли в его положение и с ними не пришлось спорить.

Разобравшись с этим вопросом, он вскипятил чайник и налил кипятка в кружку. Затем сыпанул туда сахара и обратился к