Песочный человек. Повести и рассказы - Владимир Иванович Миркин

Могучее слово

Известный московский литератор Ерофей Иванович Спиркин обедал в небольшом трактире на Неглинной вместе со своим приятелем – поэтом Борисом Семеновичем Гласовым. Они ели горячие русские блины с красной икоркой и рассуждали о проблемах современной русской литературы. При этом они запивали блины водкой и выдумывали новые оригинальные слова или словосочетания, ощущая при этом свою причастность к чему-то важному и великому.

– Как вам – ищу пузу пищу, – улыбаясь, проговорил Борис Семенович, натыкая на вилку сочный кусок семги.

– Гм… замечательно.

– Или вот – антипроктально… или еще лучше – антигеморроидально…

– Нет, знаете, Борис Семенович, надо настоящее, могучее, емкое слово.

– Где ж его взять? – пожал плечами Гласов. – Вы что, хотите русский язык изменить? Все уже придумали до нас… все, что возможно…

– Не скажите, Борис Семенович, – таинственно произнес Спиркин. – Есть у меня одно слово… Но…

– Но? Что – но?

– Я его не помню.

– Не помните! Ха! Ха! Как это может быть, Ерофей Иванович?

– Может быть… Очень даже… Я когда последний раз, на юбилее жены, усугубил немного лишнего, то под действием Бахуса узрел что-то такое необычное, таинственное, что обычному человеку не дано увидеть.

– Интересно, – произнес заинтригованный Борис Семенович и налил себе рюмку водки.

– Да, да, именно в состоянии чистого виртуального ощущения мира я узрел слово, одно-единственное, отражающее всю нашу жизнь, придающее смысл существованию всего живого и неживого. Оно связывает Землю, Луну, звезды, Вселенную… И это слово такое простое, красивое…

– Ну и что это за слово? – с нетерпением спросил Борис Семенович.

Спиркин тяжело вздохнул.

– В том-то и все дело, – сокрушенно произнес он. – Когда я протрезвел на следующее утро, то все забыл… Я его зрю только под воздействием Бахуса. Когда протрезвею, помню, что оно было… А вот какое оно – вспомнить не могу!

– Не может быть! – воскликнул Борис Семенович. – Интересно! Оригинально! Прямо-таки загадка человеческого сознания. Может, вам к ученым обратиться? Исследовать вас надо.

– Да… я сам уже об этом думал. Мне кажется, узнай я это слово – оно произведет мировую сенсацию!

– Придумал! – вдруг воскликнул Борис Семенович. – Я из вас гения сделаю. Вы вот что, Ерофей Иванович, когда, как говорится, хорошо нарежетесь, то есть, извините, войдете в виртуальную реальность, – напишите ручкой это слово на листке бумаги или на стене… Только заранее ручку приготовьте.

– Голова! – воскликнул Спиркин и хлопнул приятеля по плечу. – Так и сделаю.

Допив бутылку водки, друзья разошлись по домам.

На следующее утро Борис Семенович, заинтересовавшийся рассказом Спиркина, пришел к нему в гости. Дверь открыла жена писателя, а сам хозяин лежал на диване и стонал от головной боли. Было видно, что после трактира он хорошо добавил, чтобы войти в виртуальный мир.

– Ну, как эксперимент? – спросил его Борис Семенович.

– Ох, голова болит… ничего не помню. Ты ничего не принес?

Ерофей Иванович жалобно посмотрел на приятеля:

– Моя кочерга совсем озверела… всю водку спрятала…

Спиркин встал, пошарил под столом и вытащил пустую бутылку. Борис Семенович подошел к стене и радостно закричал:

– Сработало!

– Что – сработало? – не понял Спиркин.

– Слово написано.

Друзья подошли ближе к стенке, на которой крупными корявыми буквами было написано слово «рейтузы».

– Это что, и есть могучее слово? – расхохотался Борис Семенович.

– Рейтузы… рейтузы… – пробормотал Спиркин. – Ничего не понимаю…

– Может быть, ты имеешь в виду рейтузы как связь с женскими органами… Матерью всего живого… Или как женское начало всего сущего…

– Не помню, – чистосердечно признался Спиркин.

– А может быть…

– Вспомнил! – вдруг радостно воскликнул Спиркин. – Моя кочерга ключ от бара в шкафу в рейтузы спрятала, а я подглядел… Вот и записал на всякий случай, чтобы не забыть.

Спиркин крадучись прошел в спальню и, сияя от удовольствия, вернулся с ключом в руках. Он тут же открыл бар и вытащил начатую бутылку водки. Друзья выпили водки, хваля силу слова, которое иногда может быть очень нужным и могучим.

Привет, Москва!

Смотрим мы как-то с Нюркой по телевизору «Поле чудес», слова всякие отгадываем. Настроение у нас по случаю зарплаты приподнятое, я бы даже сказал, мечтательное. А Нюрка мне и говорит:

– Вот гляди, Вань, как люди в столице живут. В передачах разных участвуют, в ток-шоу ходят… Не то что мы с тобой… – Нюрка тяжело вздохнула. – Это же надо, – говорит, – такое счастье! Вся страна на тебя по ящику смотрит. Даже привет можно кому-нибудь передать. А тут, – говорит, – кроме базара и коровы, ничего в жизни не видишь.

Грустно мне стало на душе, даже как-то обидно за Нюрку.

– А давай, Нюр, махнем в Москву, меня племяш уже десять лет в гости зовет. Кабанчика по осени заколем и махнем. У них там людей прямо на улицах или в магазинах, если кто желает, на разные передачи приглашают.

На том и порешили. Как только листья на березах пожелтели, закололи мы кабанчика и поехали, как говорится, «в Москву – разгонять тоску».

За две недели мы с Нюркой пол-Москвы обошли, все барахолки посетили, даже один раз в цирке были. Но, где бы мы ни ходили, на нас никто не обращал внимания, на телевидение нас не приглашали, и вообще никто к нам не подходил.

Одним словом, ничего интересного в Москве мы не увидели. Так бы, наверное, и прошел наш отпуск, если бы на прощание мы не заглянули в ГУМ – около фонтанчика погулять. А цены сейчас, сами понимаете, космические. Вот мы с Нюркой и гуляем по ГУМу, как по музею. А вокруг жулья разного – тьма-тьмущая. Всякие агенты, представители фирм и другие подозрительные личности так и шныряют, к прохожим с разными вопросами пристают. А сами глазами так и шарят по толпе, жертву ищут. А если им какой неопытный гражданин попадется, который, может быть, и в Москве-то первый раз, так они ему сразу голову затуманят разными вопросами, так его, бедолагу, охмурят, что он, как закодированный, сам с радостью отдает последние деньги. Только мы с Нюркой все понимаем, за карманы держимся, бдительность не теряем. Но не успели мы подойти к фонтанчику, как к Нюрке уже подбегает представитель какой-то турфирмы, рыжий такой, с наглой улыбкой, и говорит:

– Мадам, не желаете ли на Кипр или на Канарские острова?

А моя дура совсем разомлела и отвечает:

– На острова не хочу. А вот в Эмираты поехала бы.

От этих слов рыжий аж подпрыгнул от удовольствия, а затем вытащил какой-то лист и давай нас выспрашивать: где