В разлом за монстрами! - Сергей Харченко

Романов подозвал меня к себе.

— А эту запись слушать в наушниках? Кто этот ещё один человек? — осторожно спросил меня император.

— Да, лучше в наушниках, — тихо ответил я. — Вы этого человека очень хорошо знаете. Он, так скажем, из очень близкого вашего окружения.

Романов кивнул, сделав непроницаемое лицо, а я вернулся на место. И уже с места наблюдал, как император вставил наушники, начал слушать запись и слегка побагровел.

Затем он резко поднялся с места, остановив прокурора, который допрашивал очередного свидетеля.

— Дамы и господа, объявляется перерыв на час! — громогласно воскликнул он. — После него продолжим.

Надо отдать должное Романову. Он прошёл мимо Залесского, который пытался прочитать хоть какую-то эмоцию на лице императора. Но что прочитаешь на каменном лице?

Романов не смотрел ни на Залесского, ни на своего сына. Зато многозначительно взглянул на меня и чуть позже встретил в коридоре. Мы уединились в одном из его бесчисленных кабинетов.

Ничего лишнего. Только большой стол и несколько кресел вокруг.

— Сергей, ты ведь понимаешь, что это нельзя предавать огласке? — пристально посмотрел на меня Романов, когда мы сели друг напротив друга.

— Да, — кивнул я в ответ. — Поэтому и отправил только вам эту запись.

— Больше никому не отправлял? — в голосе императора звенела сталь.

— Только вам, — ответил я.

— Тогда дай свой телефон, — протянул он руку, и я вложил в его ладонь свой сотовый.

Император вытащил сим-карту, положив её на стол, затем резко поднялся с кресла и закинул мой телефон под какой-то прозрачный колпак. Средство связи вспыхнуло, сгорая в ярком пламени.

— Мой помощник после заседания выдаст тебе новый телефон, ещё лучше того, что пришлось уничтожить, — сказал Романов, возвращаясь в своё кресло. — Сам понимаешь, я не могу так рисковать.

— Что вы будете делать с вашей записью? Рязанова отпустят? — я не отводил взгляда от императора, читая всё в его глазах.

— У меня есть спецы, которые сделают всё как надо, — ответил Романов. — И пусть этот инцидент останется между нами.

— Я клянусь, что никто об этом не узнает, — убедительно ответил я.

— А с Алексеем я поговорю. Он отстанет от тебя и не будет мешать подготовке к экспедиции, — добавил император.

После разговора с Романовым я вышел в коридор, встретившись с Евграфием Романовичем, который изрядно нервничал. Он мерил шагами длинную бетонную кишку и хватался за голову. И завидев меня, подскочил, спрашивая, что происходит.

— Выпустят Рязанова, я всё уладил, — успокоил я его.

Затем мы побеседовали об установке.

— Я не знаю, что там успело сгореть, ничего не могу обещать, — сказал старик. — Но без Ивана Борисовича я ничего не смогу сделать. И спасибо тебе за помощь. Получается, что его подставили. Но кто⁈

— Скоро узнаете, — улыбнулся я.

Мы собрались вновь в совещательном зале, и Романов встал, обращаясь ко всем присутствующим.

— Обвиняемый не виновен, — произнёс он, многозначительно посмотрев в сторону Залесского. — Но у меня есть доказательство истинного предательства. Меня шокировало осознание того, что даже у самой верхушки власти могут быть предатели Империи.

Зал зашумел. Залесский вжал голову в плечи, Алексей начал переживать и дёргаться, оглядываясь в мою сторону.

А затем каждый сидящий в зале услышал тот самый разговор, который записала змейка. Но здесь были два важных нюанса. Фамилия главы Совета была удалена из записи. Зато голос Залесского зазвучал вместо голоса сына императора.

Это было настолько искусно сделано, что я ни за что не догадался бы о подмене, если бы недавно не разговаривал с Романовым наедине.

— Уведите главу Совета! — громко приказал император, и теперь уже Залесского скрутили под белы рученьки.

— Это всё наглый поклёп, Ваше Величество! — закричал старикан, таращась словно бешеный таракан на императора. — Я не говорил таких слов! Пустите меня!

Залесский яростно пытался вырваться, и его заставили замолчать, ударив молниевым жезлом. Старикан повис на руках имперцев, которые выволокли его из зала.

— Второй предатель уже пойман, Ваше Величество, — обратился к императору Орлов, появляясь в зале. — К сожалению, убит на месте при оказании сопротивления.

Да, я следил змейкой за бедолагой. Он ранил одного из магов, убегая от имперцев, и его грудь прошили ледяной молнией, когда он покидал императорский двор.

В общем, Рязанова отпустили. Евграфий Романович его тут же забрал на ремонт установки.

Ну а я вместе с родителями вышел из дворца, встречая своих питомцев и Акулыча с Алисой. Справедливость восторжествовала. И это главное.

* * *

Покои императора, десять минут спустя.

Алексей готовился к сложному разговору, но он впервые видел отца в таком состоянии. Они уже полчаса разговаривали. Точнее, отец выплёскивал весь гнев на него, а он оправдывался. Всё, что накопилось за последнее время, летело в сторону Алексея.

— Я до сих пор не могу поверить… Как ты мог, сын⁈ Как ты посмел такое сделать⁈ — воскликнул император, гневно прожигая его взглядом. — Я доверял тебе, а ты, получается, предал Империю! А предав Империю, ты предал меня, своего отца! Просто объясни! Или ты не понимаешь, что ты сделал⁈

И Алексея прорвало. По-настоящему.

— А ты не знаешь, из-за чего это всё⁈ — выпалил он. — Это всё из-за того, что ты не уделял мне должного времени! Ты всё время занят! А когда не занят — критикуешь меня и восхваляешь этого Смирнова! Как ты думаешь? Я должен был это всё терпеть⁈

Его отец вздохнул, взял паузу. Затем император подошёл к нему, взглянув в глаза.

— Я понял, сын…

— Ничего ты не понял!

— Ты большой молодец, и у тебя всё впереди. И я, конечно же, горжусь тобой. Всегда гордился. Надо было хоть раз тебе это сказать… может, тогда ты бы не наделал глупостей.

— Почему ты тогда не говоришь это вслух⁈ — воскликнул Алексей.

— По-моему, это очевидно, — ответил император.

— Нет! Это не очевидно! Совсем не очевидно! — закричал Алексей.

— Сынок, иди сюда, — отец обнял его, крепко прижал к себе, постучав по плечу, и Алексей зарыдал.

— Роднее тебя у меня никого нет. Ты моя плоть и кровь, понимаешь? — продолжал отец. — И