Жнец. Книга девятая - Макс Дарт

— Граф Новиков, — холодно произнес я и, пока девушка таращилась на меня испуганными глазами, обошел ее.

Без стука открыв дверь, вошел внутрь кабинета командира пункта Стражи, где застал его хозяина собственной персоной сидящим за своим рабочим столом. Он скользнул по мне усталым взглядом и без всяких эмоций указал мне на кресло рядом со своим столом.

Усмехнувшись, проследовал к предложенному княжичем месту, по пути отмечая, что Долгоруков-то подсдал. Если раньше его фигура была наполнена мощью, то сейчас по ней такого не скажешь. Не то, чтобы командир пункта превратился в сутулого старика, но если такая тенденция сохранится, то еще через годик, не ровен час, и его описание будет под стать тому самому старику.

— Уж кого не ожидал увидеть в своем кабинете, так это тебя, Новиков, — не отрываясь от бумаг в своих руках, проговорил Долгоруков, стоило мне разместиться в кресле.

— Почему? Рано или поздно, кто-нибудь пришел бы по твою душу, Долгоруков, — холодно проговорил я, глядя на княжича.

— Ты это еще о чем? — устало протерев глаза, откинулся на спинку кресла мужчина. — Не помню, чтобы согрешил настолько, что кому-либо понадобилась моя душа.

— Тогда почему умершие Стражи считаются без вести пропавшими? — прямо спросил я.

Княжич прищурился и некоторое время вглядывался в мое лицо. Спустя несколько таких гляделок секунд он произнес:

— Полагал, что этим заинтересуется министерство, но никак не ты, — без злобы сказал Долгоруков.

— Удивительно, что я первый, ведь ты, Долгоруков, семьи погибших по миру пускаешь, — ткнул я пальцем в командира пункта, на что тот горько усмехнулся:

— Увы, но по-другому никак. Финансирование пункта зависит от числа служащих в нем людей. Пропавшие без вести все еще являются Стражами, которые находятся в распоряжении пункта. Стоит объявить их погибшими, как бюджет тут же сократят, — пояснял Долгоруков. — Увы, но этого допустить я не могу. Пункт в непосредственной близости к Минскому Великому Рифту, и мне необходимы все ресурсы, чтобы бороться с порождаемыми им тварями. Даже при том условии, что мне придется пожертвовать человечностью.

— Твой брат — министр обороны. Ты не можешь подключить семейные связи, чтобы выбить себе дополнительное финансирование, не подвергая угрозе семьи тех, кто погиб, защищая свою страну? — в непонимании спросил я.

— В нашей семье не принято пользоваться услугами друг друга, находясь на службе! — воскликнул Долгоруков.

— Да? А Голицына сама решила покопаться в моей голове? Совершенно без вкрадчивых дерганий за определенные ниточки тобой и твоим братом? — с усмешкой спросил я, наблюдая за изменениями на лице княжича.

— Подловил, Новиков. Молодец, — выдохнул мужчина. — Когда я пошел на тот шаг, ты меня откровенно бесил. Простолюдин! Выскочка! Обладатель силы, способной ввергнуть в страх всю страну. Я решился воспользоваться своими связями, чтобы удостовериться в том, что ты не представляешь угрозы империи, — выслушивая Долгорукова, отмечал, что он не врет. — Это теперь я вижу, насколько ошибался.

— Это ничего не меняет. Сейчас именно тот случай, когда следует поступиться своими принципами и обратиться к своему брату. Тем более, что один раз ты уже этот делал, Долгоруков, второй раз будет не так сложно, — разрезал ладонью воздух. — Если ты стесняешься обращаться к своему брату и выкладывать информацию о своих махинациях, то вместо тебя это сделаю я, — княжич молчал, поджав губы, когда я после недолгой паузы продолжил: — Ты можешь отправлять официальные запросы, срывать телефоны высокопоставленным офицерам, но должен признать погибшими тех, кто давно числится без вести пропавшим. И начать тебе следует с Петрова.

— Игорь? — обеспокоенно переспросил Долгоруков. — Но по нему же нет информации, что он погиб.

— Теперь есть, — хмуро парировал я. — Кстати, а что с Аспидовым?

— Так они вместе с Петровым отправились слабенький Рифт исследовать. Несколько месяцев меня упрашивали, чтобы я дал добро, — задумчиво произнес княжич. — Неужели и он погиб?

— Да, я прикончил его собственными руками, — скривившись, вспомнил я существо с двумя лицами. — Этот ублюдок предал Петрова и сделал с ним то, чего врагу не пожелаешь: попросту не в силах будешь додуматься до такой мерзости. Теперь они оба мертвы. Я свидетель.

Лицо Долгорукова разом стало хмурым. Сам он потянулся в нижнюю область стола, и спустя несколько секунд на столе появились бутылка коньяка и два стакана. Без предложения мужчина наполнил оба стакана, после чего пододвинул один из них ко мне:

— Помянуть Игоря нужно, — с болью в голосе проговорил княжич и залпом осушил емкость с янтарной жидкостью. Недолго думая, я последовал его примеру. Все же Игорь был достойным представителем человечества и положил свою жизнь на его защиту.

Помолчав несколько минут, я вновь произнес, поднимаясь с кресла:

— Я вижу, что ты радеешь за безопасность имперских граждан, Долгоруков, но это не значит, что необходимо жертвовать жизнями некоторых из них на благо большинства, — поправляя пиджак, сказал я. — Тебя следует обдумать мои слова и все же обратится к своему брату. Страна должна знать своих героев, а их семьи получать поддержку от государства за принесенную ими жертву.

Не дожидаясь ответа, я направился на выход из кабинета командира пункта Стражи. Уверен, что теперь Долгоруков не станет относиться к моим словам легкомысленно. К тому же я смогу проверить, прислушался ли он ко мне, с помощью той же Голицыной, которая все еще находится в плену своего разума.

На обратном пути к контрольно-пропускному пункту меня решил сопроводить дежурный по пункту. Без всяких слов он просто встал рядом со мной, отгоняя своим присутствием особо любознательных офицеров. Тем не менее все же нашлись особо ретивые индивидуумы, которые плевать хотели на дежурного, потому как были старше его по званию и занимали более высокопоставленную должность. Таких я попросту игнорировал, а одного и вовсе совсем не по-аристократически послал в долгое пешее путешествие.

Пройдя через КПП, увидел перед собой весьма занимательную картину: моя небольшая колонна техники была со всех сторон окружена броневиками, на бортах которых был изображен герб незнакомого мне Рода. По крайней мере, я его не запомнил, а значит не посчитал его важным.

«Минск, как всегда, встречает нас дружелюбностью, теплотой и