Вернись и начни сначала - Марина Медведева

было голо и пусто. Кушетка, застеленная старым пледом, стеллаж, забитый приборами и запчастями неясного мне назначения, пара стульев и черный рюкзак, небрежно брошенный в угол. Возле двери на прибитой к стене вешалке болталась куртка, под ней на полу сиротливо стояла пара изношенных ботинок. Казалось, Сэм редко бывает здесь. Предпочитает обитать поблизости от своей Машины. Кристи говорила, что Сэм, как муравей—трудоголик, спит за рабочим столом.

— Кристи, — мягко сказала я. – Ты – несовершеннолетняя. В 2145-м тебе десять лет. Если в метро или в другом общественном месте тебя проверят, то сразу задержат. Я и Люк – взрослые, и не так сильно изменились за эти годы. Нам будет проще обмануть систему контроля.

— Ты это специально говоришь. Хочешь сама отправиться в прошлое и спасти своего сына, — злилась Кристи. – Ты всегда мечтала об этом, с первого дня, как узнала о Машине.

Я смутилась. Не могла отрицать, что больше всего на свете желала спасти Димку.

— Кристи, обещаю, если окажусь в прошлом, первым делом убью Буллсмита, — я старалась убедить не столько друзей, сколько себя.

— Ты же не хотела его убивать? Выступала против. Убийство недостойно порядочного человека. Забыла, как убеждала нас отказаться от этого плана?

— Тогда все было по-другому. Я была другой. Теперь я готова.

— Откуда ты знаешь, что готова? Сможешь прицелиться в живого человека и пустить ему пулю в лоб? Не струсишь, не усомнишься? Ты ведь знаешь, что поставлено на карту. Все наши жизни. Жизни наших родных. Жена Сэма, мои родители, Иван и миллионы «беззаботиков», лишенных памяти.

— Кристина права, — вздохнул Сэм. – Аня, ты уверена, что сможешь убить? Если у тебя не выйдет, другого шанса не будет. Мы все погибнем, Машина попадет в руки Буллсмита, и людям по-прежнему будут стирать память.

— И наш Иван не выживет, — крикнула Кристи. Она вцепилась в мою руку и заглядывала мне в глаза, будто пыталась прочесть мои мысли. Я не выдержала.

— В 2145-м Димка был жив. Моему мальчику было шесть лет, — прошептала я. – Не знаю, хватит ли у меня сил удержаться и не броситься к нему. Смогу ли я?

Сэм, видно, понял мои чувства. Он положил руку мне на плечо и тихо сказал:

— Аня, тебе придется выбирать. Я отправлю тебя, и ты можешь провести эти семь часов с сыном. Но когда время закончится, ты вернешься сюда, и нам придется все начинать сначала.

Я молчала. Выбор был слишком тяжел, невыносим для меня. На одной чаше весов – Димка. На второй – Иван, друзья и будущее миллионов граждан Хоупфул-Сити. Почему именно я должна выбирать? Я посмотрела на Кристи и невольно подумала: что, если пойдет она? Она же так этого хочет. Кристи владеет оружием, ей уже приходилось стрелять в человека. Гнусные мысли роились в моей безумной голове, словно тараканы. Мне стоило огромных усилий отбросить их и вспомнить о совести. Путешествие в прошлое – большой риск. Могу я подвергать ему юную Кристи, которая и так пережила потерю родителей, а теперь еще Ивана?

— Кристи, ты хочешь отправиться в прошлое, чтобы предупредить родителей о катастрофе? – спросила я.

— Думаешь, у меня не хватит силы воли, чтобы сделать правильный выбор? – съязвила Кристи.

— А какой он — правильный выбор? – спросила я. – Для тебя естественно хотеть спасти родителей. Наоборот, если бы ты хотела убить Буллсмита, я бы забеспокоилась.

— Аня права, Кристи, — вступил Сэм. Во время нашего разговора он о чем-то напряженно думал. Будто перебирал все возможные варианты развития событий. И не находил верного. – Не стоит начинать жизнь с убийства. Тебе всего семнадцать. И не забывай: если те, кто останутся здесь, ничего не вспомнят, тот, кто отправится в прошлое, будет помнить все.

— Моя память выдержит смерть негодяя, — горячо возразила Кристи.

— Зато моя совесть – нет, — мягко сказала я и пригладила ее непослушные волосы. – Если все удастся, я найду вас и расскажу о том, что было. И мне будет легче вынести это, если буду знать, что уберегла тебя, Кристи.

Она моргнула слезами, кивнула и тихо сказала:

— Я напишу письмо родителям. Предупрежу, чтобы отказались от той поездки во Францию. Когда будешь в прошлом, бросишь письмо в почтовый ящик.

Мы с Кристи до утра просидели на кушетке Сэма. Он рядом на стуле. Каждый думал о своем. Меня не покидало чувство безысходности. Казалось, будто я камнем лечу вниз, знаю, что разобьюсь и ничего не могу поделать, чтобы это изменить.

Глава девятнадцатая. Окончание. Аня

На другой день я и Кристи поехали на Десятую станцию. С собой прихватили два пистолета и винтовку с оптическим прицелом. Сэм и Люк стояли на платформе и провожали нас. После изматывающего ночного разговора я заснула в комнате Сэма и проспала семь часов. Сны я не видела. Впервые за пять лет Димка ушел из моих снов. Будто почувствовал, что теперь я жалею не только о нем. Мне было стыдно, словно полюбив Ивана, я предала моего сыночка.

Десятая станция метро располагалась на границе между Хоупфул-Сити и Трущобами. Как и другие, она была заброшена уже без малого пятнадцать лет, со времен войны. В отличие от нашей Конечной, Десятая скрывалась на глубине ста футов под землей и служила Сэму и его команде перевалочным пунктом. Сюда можно было попасть по системе канализации, опутавшей подземелье Хоупфул-Сити. На Десятой Кристи и Сэм «парковали» свой электровоз, когда ездили в город.

На самой станции не было ничего примечательного. Заброшенный эскалатор с разбитыми ступенями. Пустая платформа. Темнота и холод. Когда поезд останавливался, Кристи брала пульт и включала свет. Тонкая паутина диодных светильников окутывала станцию бледным светом.

Кристи нарисовала на стене мишень и учила меня стрелять. Выходило не очень. Компактный пистолет «Сиг Сойер» весил всего два фунта, но мне казался тяжелым и неудобным. Подсознательно я противилась освоению навыков убийцы. Оружие в моей узкой руке выглядело нелепо, чужеродно, смешно.

— Тебе не помешало бы набрать мышечную массу, — кривилась моя юная подруга, наблюдая, как неловко я обращаюсь с пистолетом.

— Убийство противно природе человека, Кристи.

— Иван был лучшим человеком на Земле и отлично стрелял, — возразила она. – Да и я спасла тебя, помнишь, выстрелила в патрульного?

— Ты защищалась, а