Московский Целитель. Я пришел править - Евгений Прядеев

Заглянув на автомате в дверной глазок, я с улыбкой повернулся к Эдуарду Алексеевичу и сообщил:

— Почему я даже не удивлён, что ничего не видно.

— Открывай аккуратно, — предупредил меня полковник. — Чтобы по лбу не особенно сильно прилетело.

Совет оказался грамотным. Стоило замку только щёлкнуть, как дверь чуть ли не снесло с петель, а в квартиру буквально хлынул людской поток.

— Всем лежать! Работает СОБР!

Меня чуть ли не расплющило об стену, но я решил не возмущаться по этому поводу. Весь мой опыт столкновения с правоохранительными органами подсказывал, что сейчас лучше не подавать признаков жизни. Слушать меня все равно никто не станет, а вот помять в азарте могут запросто. Так что я просто банально подглядывал одним глазком за сложившейся обстановкой, и гадал, с какой радости у меня в квартире «маски-шоу» начались.

А ещё мне было очень интересно посмотреть, как поведёт себя Эдуард Алексеевич. Все-таки, наверное, его уже давненько лицом в пол не укладывали. Учитывая его звание и наверняка немаленькую должность. А может и вовсе не укладывали.

Вот только насладиться спектаклем у меня не получилось. Почему-то бурный поток из мужчин с оружием обтекал полковника, как река торчащий из дна валун, и никто из полицейских даже не пытался к нему прикоснуться.

— Замерли! — поднял руку вверх полковник и по ушам буквально ударила внезапно наступившая в квартире тишина. Я насчитал семь неподвижно стоящих фигур и ухмыляющегося между ними Эдуарда Алексеевича. Фсбшник медленно осмотрел созданную им самим композицию, а затем громко спросил.

— Гена, а к тебе всегда в гости с таким эскортом ходят?

Я попытался вылезти из-за двери, но почему-то сдвинуть ее с места оказалось весьма затруднительным мероприятием. Если честно, мне сейчас даже не так интересно было, кто именно пытался вломиться ко мне в квартиру в сопровождении спецназа. Гораздо более любопытным был вопрос, а что такого сотворил Эдуард Алексеевич. Ксиву спецназовцам показал, и они от страха не только дар речи, но и способность двигаться потеряли? Никак иначе объяснить происходящее у меня не получалось.

— Ты кого-нибудь из них знаешь? — спросил у меня Седых, кивком головы указывая на собровцев, но я даже не подумал заниматься опознанием.

— Эдуард Алексеевич, а вот это вы сейчас как? — немного с придыханием спросил я у полковника. — А меня так научите?

— Нет, — коротко ответил Седых, даже не повернув головы в мою сторону.

— Почему? — искренне огорчился я. — Или этому только Фсбшников учат?

Теперь полковник и вовсе промолчал. Только посмотрел на меня таким взглядом. Каким обычно смотрят на больных и немножечко отстающих в развитии детей.

— Подумаешь, — пробурчал я. — Уже и спросить нельзя.

Затем повернулся к двери и тут же узрел знакомую физиономию.

— Ну ничего себе, — восхитился я. — Господин Комаров! Собственной персоной. Майор, я смотрю, ты никак не успокоишься?

— Кто это? — поинтересовался полковник. — и с какой радости он к тебе в квартиру в сопровождении спецназа врывается?

— Опер из районного РОВД, — с готовностью пояснил я. — Пытается повесить на меня все свои висяки и попутно решить личные проблемы.

— Даже так? — теперь во взгляде фсбшника проблеснула искорка интереса.

— Он за Матвеем Ильичом следил, а потом меня вербовать пытался, — без зазрения совести наябедничал я на полицейского.

— Совсем замечательно, — несмотря на своё субтильное телосложение, полковник явно чувствовал себя уверенно в окружении собровцев-истуканов. Что полностью контролирует ситуацию. — И откуда он такой активный нарисовался? Ладно, сейчас выясним!

С этими словами полковник достал из кармана удостоверение. Развернул его и громким голосом возвестил.

— Итак! Я полковник федеральной службы безопасности! Седых Эдуард Алексеевич! У меня нет претензий к сотрудникам СОБР, однако с вашим инициатором мне хотелось бы побеседовать поподробнее. Поэтому я медленно считаю до трёх, после чего к вам вернётся чувствительность и подвижность. Вы медленно, без резких движений выходите из квартиры и ожидаете дальнейших указаний на улице. Надеюсь, это понятно?

Не знаю. Могли ли собровцы в той ситуации разговаривать, но ответом полковнику было красноречивое молчание.

— Один! — спрятал удостоверение обратно в карман полковник. — Два! Три!

У меня возникло ребяческое желание продекламировать что-то вроде «Ёлочка, гори!», но я подавил дурные мысли в зародыше. Ну его нафиг подобные приколы. Обидится полковник. Ещё мне каким-нибудь способом рот запечатает, чтобы не порол под руку всякую чушь.

Собровцы, видимо, думали также. А может быть просто полковник не вернул им возможность разговаривать. В любом случае на звук «три» они синхронно повернулись в сторону двери и чуть не строем вышли из квартиры. Причём Комаров, в отличие спецназовцев, продолжал стоять на месте безмолвным истуканом. Каждый выходящий толкал его плечом, и майор покачивался на месте от этих ударов, но даже не делал попытки шагнуть в сторону или отстраниться.

Честно говоря, зрелище немного жутковатое. Прям-таки зомбиапокалипсис в конкретно взятой квартире. На секундочку мне даже стало жалко Комарова, который попросту не понимал, в какой замес влезает. С другой стороны, онкология — это такой крючок, на который кого угодно подсадить можно. Теперь только остаётся выяснить, кто именно тот неведомый кукловод, который дёргает полицейского за ниточки.

— Ну что ж, — кровожадно потёр друг об дружку ладони Эдуард Алексеевич. Он аккуратно прикрыл входную дверь и повернулся ко мне с лёгкой улыбкой на лице. — Думаю, что теперь можно и поговорить. Геннадий, вы упоминали, кажется, что этот персонаж вам знаком?

— Упоминал, — кивнул я. — Он от меня услугу требовал, а потом рассказал, что Матвея Ильича искал и меня после смерти Ерохина выслеживал.

— Какой отважный мужчина, — картинно всплеснул руками Эдуард Алексеевич. — Наверняка понял, что где-то здесь скрывается тайна, но решил, что должен расследовать всё до конца. Непонятно только, ради чего — денег заработать решил или орденок на грудь повесить?

— Все гораздо проще, — решил я сэкономить наверняка бесценное время господина полковника. — У него онкология. И он очень надеялся, что целители смогут его вылечить. Другой вопрос, от кого он узнал про таких, как я?

— Действительно, любопытный вопрос, — кивнул Эдуард Алексеевич. — И тяжёлая болезнь столь не праздный интерес не оправдывает.

Седых повернулся к Комарову всем телом так стремительно, что напомнил мне какого-то хищника.

— Уважаемый!