Парагвайский вариант. Часть 1 - Олег Воля

— А почему не сейчас? — возмущённо спросил один из боливийцев.

— Есть риск, что вы побежите к властям, проявлять лояльность за наш счёт. Нам это не надо.

— А с вами можно? — спросил ещё один боливиец.

— А зачем вы нам? — удивился Солано.

— Я могу быть полезен, я цирюльник. И я наполовину кечуа. Я тоже хочу, чтобы народ моей матери был свободен.

— С нами можно, — кивнул Солано. — Кто ещё?

Больше желающих не нашлось, и узников вернули в застенки. Кроме двоих, пожелавших сбежать.

* * *

В подземелья инков толпа инсургентов втягивалась ужасно медленно. Особенно замедляла движение добыча. Хоть монастырь был и не особо богат, его кладовые основательно подчистили от запасов провизии, ткани и прочего полезного в быту. Каркас печатного станка пришлось частично бросить, ибо оказалось, что дубовые стойки было не развернуть в узком проходе.

Уже светало, когда к дому торговца шерстью подскакала группа кавалеристов и произвела быструю разведку. Один сразу поскакал с докладом, а пятеро продолжали маячить поблизости на почтительном расстоянии. Видимо, информация об опасности нашей группы уже достигла ушей командования.

«Убежал, сучёныш», — сплюнул Солано, имея в виду инквизитора.

Неудача с письмом ломала планы Солано. Теперь действительно надо было ехать в Асунсьон, чтобы предупредить Лопеса и как-то скомпенсировать возможные неприятности. Всё-таки Парагвай был важным элементом глобальных планов попаданца.

Наконец последние кечуа скрылись в подземелье. Боливийцы обрели недолгую свободу, а солдаты Гомарры осторожно вошли на территорию дома.

Проход почти сотни человек оставил столь явные следы, что вход в чинканас даже не пытались спрятать. Командование загнало пинками в темноту пяток солдат во главе с капралом, и через минуту взрыв похоронил и их самих, и этот вход.

Солано смастерил классическую растяжку. Только вместо ударного взрывателя было «перуанское огниво». Спусковой шнур дёрнул колпачок, кислород воздуха позволил разгореться начинке, и пламя тут же лизнуло кончик короткой пороховой трубки вставленной в небольшой бочонок с порохом. Взрыв обрушили землю и камни на протяжении десятка метров. Солдат даже не стали откапывать.

* * *

Эхо событий в Куско прокатилось не только по Перу, но и по другим странам Южной Америки, где жили общины кечуа. Причём чем дальше шёл слух, тем сильнее он обрастал фантастическими подробностями. И где-нибудь в Аргентине, в провинции Сальта, или в Эквадоре рассказ становился предельно мифологичным: спустившийся с небес бог Солнца Инти, пробудив спящих под землёй великанов Пурураука, захватил Куско и уничтожил христианскую церковь, стоя́щую на руинах храма Кориканча. Истребив при этом солдат и монахов без счёта.

Те же кечуа, что жили поближе, и особенно в тех общинах, где старейшины или шаманы присутствовали при «явлении Инти», были преисполнены энтузиазма. Они поверили, что где-то там, в тайных убежищах и скрытых поселениях, на самом деле растёт сила, способная изменить их жизнь к лучшему.

У властей Перу реакция была ещё более истеричной. По всей округе носились конные и пешие. Отряды солдат, вламывались с обысками в дома и хватали совершенно случайных людей. По улицам Куско и днём, и ночью ходили усиленные патрули, а в церквях по всем епархиям, подчинённым архиепископу Лимы, яростно клеймили преступных язычников Солано Лопеса и Поликарпо Патиньо.

С одной стороны, это был полный провал с точки зрения подготовки и построения тайной организации, а с другой — совершенно невероятная реклама и возбуждение любопытства у крещёных кечуа и полукровок. Не воспользоваться этим было бы преступной глупостью. И потому в пещере над Саксайуаманом срочно собрали и запустили в работу древний типографский станок.

Вскоре по городам Перу начали распространяться листовки с манифестом «Армии Воли Народа», который гласил:

'Двадцать лет назад нам объявили, что свершилась Революция. Что народы Южной Америки обрели свободу и независимость от тирании заокеанского короля. Что скоро настанет эпоха мира и процветания. Мы поверили в это.

И нас обманули.

Гнёт испанской короны сменился ещё более тяжким гнётом сонма маленьких корольков. Они с упоением поделили земли, расхватали королевские копи и принялись с жадностью голодных крыс выжимать соки из Матери-Земли. Оказывается, народом они считают только себя, а всех нас продолжают считать рабами. Эти крысиные короли на наших глазах дерутся между собой за куски пожирнее. А нам позволено только проливать свой пот и кровь ради их мира и их процветания.

Но если ты, читающий эти строки, считаешь, что живёшь хорошо, — подумай:

Откуда твой источник благополучия? Может, это объедки с барского стола? Может, для хозяев жизни ты полезная собака у ворот его хозяйства? Согласен ли ты прожить жизнь собаки и завещать её своим детям?

Если да, то ты не с нами.

Если нет, то помогай нам. Хотя бы бездействием.

У тебя хватит ума понять, как это сделать. Мы верим в тебя.

И мы верим в себя и свои силы. Ведь нас, честных тружеников, в сотни, в тысячи раз больше, чем этих крысиных королей.

Мы придём и сметём их с нашей земли, как грязь и мусор со стола.

Мы установим справедливые и равные налоги для всех и отменим проклятое трибуто.

Мы вернём землю в общественную собственность, а тот, кто будет её обрабатывать, получит её в аренду за полтора песо в год.

Мы обратим доходы шахт и копей на благо нашего многонационального народа. За честный труд будет справедливая оплата, достаточная для достойного уровня жизни.

Рабство и принудительный труд будут запрещены.

Все будут равны перед законами.

Каждый будет свободен в передвижении и выборе места жительства.

Каждый будет иметь право на образование.

Свобода мысли, совести и религии неприкосновенна.

Любой будет иметь законное право выражать своё мнение.

Мы — Армия Воли Народа.

El pueblo unido jam ás será vencido!'

Текст был «заточен» на средний класс общества. По крайней мере, именно там была сосредоточена основная часть населения, способная его прочитать. Исторически именно этот класс всегда поставлял лидеров и организаторов любых революционных и контрреволюционных движений. А кадры решают всё.

Пока что с кадрами всё было печально. В наличии было только сообщество кечуанских староверов, но их практически невозможно было использовать вне деревень своего же народа. Метисы и тем более креолы не будут слушать агитатора из языческих кечуа. Тем более что испанский для них неродной.

Поликарпо, прекрасно понимающий проблему, однажды подошёл к Солано и предложил решить её тем же