И зовите меня Гудвин - Павел Николаевич Корнев

Эльф аж глаза закатил.

— Что за бездарь их так обкромсал⁈

— Сам справился, — сознался я.

— Да? И правую тоже? Ну, могло быть и хуже. Идём!

Меня усадили в кресло, велели разуваться, закатывать штанины и ставить ноги в тазик с тёплой водой, а после начали подпиливать ногти, дабы придать им хоть сколько-нибудь вменяемую геометрическую форму. Принимал клиентов эльф в отдельном кабинете и очень скоро я понял, по какой причине он не работает в общем зале: когда дело дошло до шлифовального станка с вращающимся точильным камнем, искры из-под ногтей так и полетели!

— Только не дёргайся! — потребовал эльф. — Всё под контролем.

На вид он был откровенно хлипковат, но кисть стиснул так, что не выдернешь. Нет, я мог бы попробовать, но предпочёл расслабиться. В итоге мастер задействовал несколько камней разной зернистости, затем только пришёл черёд напильников для тонкой обработки кромки.

— Лак? — уточнил мастер.

— Не нужно, — покачал я головой, понял, что с ответом не угадал и пояснил: — На работе не поймут.

Эльф кивнул и вопросов на сей счёт задавать не стал. Когда мне обработали ещё и ноги, я поглядел на своё отражение, задумчиво пригладил волосы и спросил:

— Может, сбрить его? — имея в виду ирокез.

— Не советую, — заявил выписывавший квитанцию эльф. — Причёска так себе, конечно, но её проще освежить, чем сбривать. Волосы у вас шибко долго отрастают, а полгода с щетиной на башке ходить — идея не из лучших. Пусть в медвытрезвителях наголо уже не бреют, но короткие стрижки у бомбардиров в моду вошли, точно будут путать.

— У бомбардиров?

— Да крутятся при деловых спортивные мальчики на подхвате. — Мастер оценивающе оглядел меня и кивнул. — Как раз твой типаж.

Я сообразил, о ком именно речь, и решил покуда от ирокеза не избавляться, спросил о чаевых, но был послан в кассу, куда и заплатил немногим больше пяти рублей. Вроде бы — сущее разорение, да только ногти у орков тоже росли не слишком быстро.

— Увидимся через полгода, наверное, — сказал напоследок эльф. — Лак чаще обновлять пришлось бы, а так смысла нет частить. Только заранее запишись!

Я пообещал так и поступить, вышел на улицу, полюбовался ровными и гладкими ногтями, ухмыльнулся.

Вроде пустячок, а настроение улучшилось.

Дальше понемногу начала затягивать рутина. Вырученные за талоны деньги подарили некоторую уверенность в завтрашнем дне, прошёлся по магазинам, купил носки и пригляделся к обуви, но ничего подходящего на глаза не попалось. Нельзя сказать, будто в обувных магазинах было шаром покати, но у меня-то лапища стандартные размеры серьёзно превосходила. Уж не знаю, где Гу умудрился раздобыть кроссовки, но ничего подобного в продаже я не нашёл.

А так — перекусить в столовой, позаниматься в спортзале и посидеть в библиотеке центра повышения квалификации, порешать шахматные этюды, поужинать овсянкой, а наутро почитать газету и чуток поработать грузчиком. И снова — в зал.

Справился у заведующей молочным магазином, не нужны ли кому ещё в округе работники, но на овощебазе требовалось впахивать с утра и до вечера, а на соседних торговых точках либо не было вакансий, либо не подходил график. В итоге решил не суетиться и подождать окончания служебной проверки. Как бы ещё из скорой коленом под зад не дали.

Но — не дали. Когда в очередной раз явился в отдел кадров, Людмила велела идти на медосмотр.

— Дальше работаешь в обычном режиме! — объявила она.

— И бригада прежняя?

— Да.

Время поджимало, так что от расспросов я воздержался и поспешил в раздевалку. Принять душ уже не успевал, поэтому наскоро почистил зубы, натянул синюю больничную униформу и отправился проходить осмотр с перекинутым через руку белым халатом.

Сегодня снова дежурили Эля и Вадим Иванович. Зеленокожая медсестра, мускулистая и одновременно фигуристая, но не чрезмерно ни в том, ни в другом отношении, меня узнала и даже отметила:

— А ты вроде бы помясистей был?

— Сушусь, — сказал я, стягивая через голову синюю рубаху с коротким рукавом.

Врач скептически меня оглядел и отправил взвешиваться.

— Сушиться тоже с умом надо! — многозначительно заметил он, но подвигал гирьки и махнул рукой. — Ну, до анорексии тебе пока ещё далеко! Сто сорок семь килограмм живого веса при росте в два метра пять сантиметров — это ты ещё даже толстоват.

— Сгоню, — пожал я плечами и начал одеваться.

— Он сгонит! — кивнула Эля, мотнув обесцвеченной косой. — Как ни приду в зал, он там груши околачивает.

— Это как? — удивился Вадим Иванович.

— А сделает зверское выражение лица и грушу колотит, а по самому пот ручьём!

— Боксёрский мешок только, а не грушу, — поправил я медсестру, завязывая шнурки.

— Да какая разница! — отмахнулась зеленокожая девица.

— Разница есть, — уверил её врач. — И, уж поверь, для бокса зверское выражение лица — это не главное.

Эля фыркнула.

— Будто я не понимаю! Да только он Ромочку с ног сшиб, когда на пси-разряд сдавал!

— И сдал? — полюбопытствовал Вадим Иванович.

— Сдал, — подтвердил я и поспешил в гараж.

Автомобиль стоял во дворе, вся бригада была уже в сборе, ждали только меня. Я забрался в распахнутую боковую дверь и обнаружил, что сегодня Дарья заняла пассажирское сиденье рядом с водителем. При моём появлении она сняла трубку радиотелефона, Жора отсалютовал из-за руля, а дядя Вова протянул руку.

— Судя по тому, что все мы здесь сегодня собрались, наш зелёный коллега либо оказался достаточно умён, чтобы не сболтнуть лишнего, либо слишком туп, чтобы сказать то, что от него хотели