"Фантастика 2025-115". Компиляция. Книги 1-27 - Дмитрий Валентинович Янковский

ближе к двери, ведущей в Министерский коридор, прямо напротив висевшего на стене огромного портрета Александра Васильевича Суворова. Видимо, чтобы застывший на холсте генералиссимус имел возможность полюбоваться на достойных продолжателей дела своей жизни.

Впрочем, особого любопытства его сиятельство так и не проявил: все так же смотрел куда-то вдаль, сжимая в отставленной руке фельдмаршальский жезл. А устроившийся у самой двери Кутузов и вовсе отвернулся, будто шпалеры в коридоре интересовали его куда больше каких-то там гардемарин и курсантов. Видимо, происходящее Михаилу Илларионовичу по неведомым мне причинам не нравилось.

И не ему одному. Разумовский, дядя и их превосходительства генералы тоже подтянулись, изображая некое подобие строя чуть в стороне, однако одна фигура так и осталась стоять без движения. Когда Морозов отдал команду, старший Гагарин не шелохнулся. И даже не потрудился сделать вид, что ему просто тяжело двигаться из-за возраста или больных ног.

Впрочем, в Петербурге только ленивый не знал, что со здоровьем у его сиятельства все в порядке — насколько это вообще возможно в восемьдесят с лишним лет. А увесистая трость с серебряным набалдашником лишь дополняет образ. В прошлом веке Гагарин слыл тем еще франтом, да и сейчас предпочитал выглядеть… нет, не модно и молодежно, конечно же, но по меньшей мере стильно. И даже по случаю серьезного мероприятия облачился не в парадный мундир, а в штатское — чуть приталенный темно-серый пиджак и узкие брюки с остроносыми ботинками.

За пропущенные мною десять лет он почти не изменился, и я до сих пор при всем желании не смог бы назвать его стариком. Гагарин покинул ряды Совета еще в две тысячи третьем, уступив место сыну, однако ни ясности ума, ни хватки, ни сил не утратил — наверное, поэтому и продолжал то и дело менять жен и с завидной регулярностью строгать наследников.

Наверняка Морозов вообще не хотел его приглашать — однако и отказать не смог. И Гагарин явился, а теперь всем своим видом демонстрировал, что считает церемонию чуть ли не фарсом, устроенным исключительно для того, чтобы потешить самолюбие главы Совета.

Впрочем, неудивительно: уж чего-чего, а амбиций у его сиятельства Юрия Алексеевича всегда имелось в избытке. Сложись все чуть иначе в девяносто третьем, он вполне мог бы и сам сейчас стоять на месте Морозова. Наряжаться в китель со скрещенными жезлами на золотых погонах, проводить церемонии, раздавать ордена и произносить речи.

Ничуть не хуже той, что мы слушали прямо сейчас.

— Полагаю, господа офицеры и курсанты, вы тут все меня знаете. Я человек военный и красиво вещать не мастак, — хмуро проговорил Морозов, — так что долго рассусоливать не собираюсь. В общем, завелась у нас в столице зараза…

Справлялся его сиятельство не хуже Келлера. Во всяком случае, куда душевнее и без ненужных витиеватостей вроде «тяжелого времени для отечества» или «непременно понесут наказание». Те, кто в ту ночь защищал базу террористов, наказание уже понесли, а дотянуться до остальных Морозов пока не мог — так что даже не пытался сотрясать воздух, не имея на то причины.

— … устав уставом, а дело делать надо, — продолжил он. — И уж с этим, господа, вы справились, как умели. Так что про допущенные ошибки рассказывать не буду — это вам и без меня объяснят. Я вот что скажу: правильно все. — Морозов чуть возвысил голос. — Правильно, что бы там ни говорили! Армия и флот — вот главная опора для страны. И если уж жандармы с полицией не справляются, значит, опять нам порядок наводить. Я эту гадину с покойным Градовым еще с девяностых годов давил. И дальше давить буду, покуда сил хватит!

Слова звучали отрывисто и чуть неуклюже, но я почему-то не сомневался, что его сиятельство отрепетировал заранее все, вплоть до ругательств, якобы вырвавшихся от избытка чувств. Морозов будто бы невзначай прошелся по Третьему отделению и всем столичным сыскарям, зато военным чинам, даже никоим образом не касавшимся операции в Шушарах, выразил благодарность. Совершенно не изысканно и грубовато, зато так, что присутствующие в зале генералы наверняка сделали нужные выводы.

— … и только так победим. Вместе! — Морозов поднял руку и сжал пальцы в кулак. — Легко не будет, сами понимаете, но уж за будущее я спокоен. Если уж даже среди курсантов такие богатыри нашлись, то ее величество Елизавета Александровна может спать спокойно.

Я не выдержал и поморщился — уж больно нарочитой получилась… скажем, так, оговорочка. Вряд ли хоть для кого-то из присутствующих намерения Морозова были таким уж большим секретом, однако раньше он куда осторожнее выбирал выражения. А сегодня лихо переправил «высочество» на «величество», будто коронация великой княжны казалась ему лишь вопросом времени.

И ведь проглотили… Впрочем, не все. Когда я отыскал взглядом Гагарина, он явно это заметил. И тут же закатил глаза к потолку, покачал головой, заулыбался и совершенно хулиганским образом подмигнул, явно намекая, что намек главы Совета услышал, понял и вполне осознанно вертел…

Ну, допустим, на своей трости.

Так что выдержке Морозова можно было только позавидовать: он лишь на мгновение нахмурился, но в остальном вполне успешно изображал безразличие к каким-то там дурачествам. И принялся громогласно вызывать представленных к награде. Гардемарин, начиная, собственно, с младшего Гагарина, потом остальных, и только потом Камбулата, Поплавского и Корфа.

Господа офицеры получили положенные по чинам ордена, мои товарищи — старшие степени Георгиевских крестов, и уже начал было гадать, чем именно сегодня осчастливят меня, когда Морозов вдруг стремительно свернул церемонию.

— Господа курсанты — можете быть свободны, — проговорил он. — Кроме вас, Острогорский.

Опять?.. Ну ничего себе. Все интереснее и интереснее.

Судя по удивленным взглядам генералов, для них все происходящее тоже стало сюрпризом. Проняло даже старшего Гагарина: он нахмурился, перекинул трость из руки в руку и вдруг принялся сверлить меня взглядом.

Весьма, надо сказать, недобрым.

— С курсантом Острогорским, как вы понимаете, случай особый, — снова заговорил Морозов, когда мои товарищи удалились в сторону лестницы. — Потому как крест первой степени у него уже есть, а оставить без поощрения верную службу короне и отечеству мы попросту не имеем права. Полагаю, все здесь согласны, что его участие в событиях последних месяцев заслуживает внимания, а столь незаурядные способности требуют незаурядной же награды.

Вопрос, конечно же, был исключительно риторическим, однако половина генералов тут же послушно закивала. Вторая замерла в ожидании, и только Гагарин продолжал хмуриться…

Оба Гагарина. Капитан гардемаринской роты, похоже, уже знал, к