Лунная соната для бластера - Владимир Серебряков

— И вам того же, — произнес я с кислой миной. — С кем имею?

— Шуруш Тераз-Забал с'Шеод иффтхен лисс Шлаха, — представился дуэйнсианин.

Я попытался не подавиться колой. Единственным, что я понял из этой тирады, было слово «шуруш»: титул или профессия, что-то в этом роде. «Тераз-Забал», очевидно, имя. Остальное — бессмысленный набор звуков.

Самая большая проблема в разговоре с дуэйнсианами — понять, что они тебе сказать собираются. Может быть, Новая Семантика и позволяет, как утверждала Дуэйн, достичь нового уровня взаимопонимания, но учить ради этого язык, структура которого изменяет разум… Вот и сейчас — бедняга Тераз мается, пытаясь перевести на английский привычные новосемантические понятия, а я не знаю даже, что такое «шуруш», хотя каждый второй из лунных дуэйнсиан носит этот титул (если это титул, а не почетная приставка к имени, не семейное положение и не что-нибудь еще). Равно как не имею понятия, почему дуэйнсиане всегда представляются полным именем — если это имя полное.

— Офицер полиции Миша Макферсон, — представился я в свою очередь, сильно подозревая, что собеседнику моему известно не только мое имя и звание, но также и полная биография и прочие отличительные признаки.

— Очень приятно. — Наблюдать за ним было одновременно забавно и страшновато. Лицо дуэйнсианина странно меняло выражение в зависимости от интонации, а руки сами собой складывались в гештальты. Создавалось впечатление, что Тераз-Забал танцует, не слезая со стула. — Я был убежден прийти найти вас (ладони положены на стол внахлест), сообщить информацию значения предельного (руки скрещены на груди) от человека высокопоставленного в единении (пальцы хитро переплетены), вам неизвестного лично (правая ладонь на горле), в тайне глубоко заинтересованного (два пальца левой руки на подбородке).

— И в чем дело? — небрежно осведомился я, пережевывая второй бутерброд.

— У нашего единения следователей Дуэйн, — Тераз-Забал словно протянул мне в сложенных лодочкой ладонях нечто невидимое, — есть проблема разрешимая с трудом.

— Последователей, — поправил я его. — И что за проблема?

— Кто-то раскрыть смог наши коды, — ответил шуруш.

Я поднял брови. Можно, конечно, и этим заниматься — только зачем? Дуэйнсиане — не система жизнеобеспечения, и не станут приплачивать тому, кто найдет слабинку в их защите. Я сам (каюсь) занимался вскрывашеством не только ради искусства, и вполне понимал невыгодность подобных действий.

— И кто?

— Мы не знаем. — По мере того, как дуэйнсианин втягивался в разговор, его английский заметно улучшался. — Никто из вскрышечников Луны не делал этого. Но реструктуризация сетей Новой Семантики есть процесс самотекущий посредством последовательности разрушающих сигналов.

Я сделал могучее мыслительное усилие.

— То есть какой-то хакер подпустил вам демона в датабанки?

— Не только. — На лице шуруша отобразилось горькое недоумение. — Вся структура Новой Семантики интелтрона разрушается есть быть… бытовать… будущить?..

Действительно, серьезное дело. Дуэйнсиане в свое время проделали колоссальную работу, переводя стандартные интелтроны на язык процессов Новой Семантики, чтобы иметь возможность вести диалог с компами на своем шипящем наречии. А теперь какой-то распадный компарь исхитрился развалить все, ими созданное. Что ж, ломать — не строить…

— И чего вы хотите от меня? Я вскрышечник, не хакер. Или вы не можете нейтрализовать демона?

— Мы его нейтрализовали шессисх последнее время, — возразил дуэйнсианин. — Нам потребно знать, кто сделал это, и наказать его примерно. Вознаграждены будете по трудам своим.

Я примерился и выплеснул содержимое своего стакана ему в физиономию.

— Что ты делаешь, урод! — взвыл Тераз-Забал с'Шеод и так далее, мгновенно забыв о своем хваленом достоинстве. — Сшерх аур… — Остольное потонуло в немыслимых звукосочетаниях Новой Семантики Дуэйн, извергаемых луженой глоткой шуруша. Подозреваю, что он ругался как делинк — а то какой же язык без ругательств?

— А теперь слушай меня внимательно, — произнес я, для пущей убедительности вытряхивая блиссеры из кобур. — Я тебе не хакер. Я — вскрышечник. Я еще никому за деньги блох не подпускал в интелтроны. По справедливости стоило бы вам всю сеть вразнос пустить за такие слова, но на первый раз прощу. А теперь пошел вон, и чтобы я тебя больше не видел!

Я раздраженно заказал еще стакан колы и остервенело вгрызся в бутерброд. Начал жевать и остановился. Дуэйнсианин все еще сидел рядом со мной.

Я сглотнул непрожеваный кусок.

— Я неясно выразился? — поинтересовался я тоном, который позаимствовал у шефа.

Тераз-Забал покачал головой.

— Прошу извинения, — пробормотал он. — Не имел намерения оскорбить вас. Не имел сведений о различиях непросвещенных.

Я помолчал.

— Так плохо, да?

— Очень плохо, — горячо поддержал меня шуруш.

Что же мне ему сказать? Я же не могу выйти в вирт, и помочь дуэйнсианину — тоже.

— Я попробую найти его, — сказал я, чувствуя себя неловко. — Но бить будете сами, не мое это дело. Свяжусь через глос. Ваше имя есть в памяти сьюда?

— Спросите малое единение Шлаха. Единение иметь союз с шилихта все, найти лицо потребное в малом скоре. — Дуэйнсианин встал. — Благодарность от вас скрытого (правая ладонь на горле) с вами.

Вот так. И какого беса я взвалил себе на шею очередной груз?