Ожерелье Зоны - Андрей Деткин

перенес еще несколько ударов, падал, но неизменно, как стойкий боксер, которому во что бы то ни стало надо отстоять последний раунд, поднимался. Тело болело и ныло, казалось одним сплошным синяком. Сердце билось тяжело, сиплое дыхание вырывалось со стоном, ноги подкашивались.

Мощный удар по голове сверху вниз, как молот убойщика, оказался решающим. Он поверг сталкера. Гриф упал плашмя. Из-под тела вспорхнули желтые бабочки и закружили. В глазах потемнело, он не почувствовал момента столкновения с землей.

Серая клубящаяся мгла обволокла сталкера.

Глава 21. Снова танк

Он слышит далекий скрежет, словно кто-то ломом ведет по железному листу. Неприятный звук режет слух и дергает нервы. Снова тишина, но какая-то уже беспокойная, что-то важное надо было сделать. Плевать. Надо глубже зарыться в забытье, накрыться спасительной темнотой. Как будто получается. Мысли, словно взбаламученный донный ил в глубинном мраке, плавно оседают и замирают. Спокойствие и умиротворение сходят негой…

Опять этот омерзительный скрежет.

Гриф открыл глаза. Темно. Он подумал, что умер и то, что сейчас с ним происходит, последние всполохи сознания. Поднялся на локтях. До слуха донеслись шорох, тихое звяканье откуда-то из-за спины. В теле просыпалась боль, в голове быстро рос и распирал череп изнутри гриб. Стало страшно. К горлу подкатила тошнота. Возможно, его и вырвало, если бы было чем.

Некоторое время Гриф сидел на земле и озирался. Постепенно глаза привыкли к темноте, и он начал различать черные палки. Вместе с болью пришли воспоминания, а с ними и осознание своего места еще в этом мире. «Почему я жив?». В памяти воскресли последние минуты бытия, которое оборвал оглушительный удар по темечку. «Туман». Гриф боязливо обернулся. Никого опасного для себя не увидел.

Взяв за основу факты, что он жив, а туман ушел, Гриф поднялся на ноги. Тело отозвалось болью. Голова закружилась, его повело. Он хотел было опереться о ближайший ствол, но, опасаясь клешней, отдернул руку.

Волоча ноги по палым листьям, Гриф брел сквозь ночной лес. Он вспоминал. Ретроспектива минувших событий текла вяло, шершаво, прерываясь склейками и пустыми кадрами, но когда дело дошло до автоматной очереди и вопля: «Гриф!!! Я возвращаюсь!!!», повествовательная кривая забилась сердечной синусоидой.

Сталкер остановился, ему захотелось немедленно назад, но в то же время он понимал, это невозможно. Невозможно прямо сейчас. Он найдет способ вернуться, и у него даже есть как будто план. Сырой, но план. Множество мелких составляющих тихо сидели по своим углам, и когда он вызывал их на свет, подходили и пробовали лепиться друг к другу. Постепенно из «материала» сложился скелет. Сталкер поспешно набрасывал на него плоть. Края, углы, ямы еще предстояло сгладить, найти пропорции, но это потом, главное, уже имелась форма.

Гриф вышел к полю, затем вдоль опушки двинул к городку связистов. Через час добрел до места, заглянул в КУНГ, без надежды позвал в темноте Яву. Затем забрался внутрь, запер дверь, допил остатки воды, лег на пол, подложил вещмешок под голову и заснул.

Проснулся ранним утром. За окном брезжил рассвет. Головная боль прошла, но тело продолжало ныть какой-то неповоротливой, застоялой ломотой. По-стариковски, морщась, Гриф поднялся, подошел к окну. За грязным стеклом лежало серое бугристое поле, слева виднелись темные развалины штаба, справа похоронной процессией замер чахоточный лес.

Сталкер тяжело вздохнул, достал из кармана нож, разложил складное лезвие, повертел в руках. «Это все, что у меня есть. Ну, может, еще немного аномальной энергии», - накрыл ладонью правое плечо, где в тайном кармашке хранился осколок «обелиска».

Потом он снова шел. Шел вдоль опушки, поглядывая то на поле, то на деревья. Без труда нашел место, где атомный танк выкатился из чащи, оставив позади просеку, и устремился напрямик через жухлую целину к погибели.

Гриф шагал по глубокому заросшему следу, а память подбрасывала и подбрасывала, как уголь в топку, все новые хроники. На умозрительном экране он видел бредущую впереди спину в армейке, опущенные плечи, склоненный бритый затылок, оттопыренные уши и тянущийся от талии провод полевки к своей руке. Возникли призраки Федорыча, Коленьки, хата хуже бобровой. Прозвучал скрипучий голос: «Цель твоя, сталкер, может, и благородная, только каким путем ты к ней идешь. Ангел ты ржавый», - заворочалась совесть, Гриф вильнул к Кислому и Ганджубасу. А потом взгрустнулось. Коленьку было жалко. Да и Федорыч, несмотря на преклонный возраст, пожил бы еще. Добрый старик. Именно он согнул его жизнь в кочергу и заставил идти другой дорогой, а потом еще и с того света вернул. «В итоге зомбяк сдох, а старик куда-то делся, - звучали в голове слова наемника. - Одни говорили, что его грохнули, другие, что он сбежал, а самые крякнутые утверждали, что испарился».

- Испарился, - вслух проговорил Гриф и остановился. Приближаясь к черной плешине посреди седого поля, он ощутил легкий зуд, а затем покалывание на коже, словно от легких электрических разрядов. С того места, где он стоял, отчетливо виднелась черная дыра в земле. Ее края были покатыми и оплавленными. Гриф не стал подходить ближе и выяснять глубину. Почему-то он был уверен, что дна не увидит.

Взглядом нашел распаханную землю. Глубокая колея уводила на северо-запад. Гусеницы не крутились, и танк тянули волоком. Сталкер ощутил дрожь в ногах, опустил глаза. Ноги до колена рябили и разъезжались. Сквозь пестроту он мог видеть землю под ботинками. Кроме легкой вибрации в конечностях, никаких болевых и неприятных ощущений он не испытывал.

Большим кругом Гриф обогнул плешину с дырой в центре и вышел на колею. Метров через пятьдесят отметил, что след из юзового перешел в гусеничный. «Кто-то залез и переключил трансмиссию на нейтраль», - догадался сталкер. На сырой земле четко виднелся протектор бэтээра, легкий и узкий от УАЗа, было много следов от обуви.

Гриф проследил взглядом гусеничную колею и впереди, метрах в двухстах, увидел на фоне серого рассветного неба черный холм. Пригибаясь, напружиненным шагом он порысил к танку. На открытой местности чувствовал себя неуютно. Снова вернулось ощущение черепахи, вытряхнутой из панциря. Ранний час был выбран сталкером не случайно. Он знал, где находится атомный танк, и верно рассчитал время.

Приблизившись к технике, Гриф ощутил за грудиной вибрацию, переходящую в щекотку. «Фонит, зараза». Не издавая шума, он кругом обошел исследовательский транспорт, осторожно пробуя люки и двери на предмет открывания. Сквозь узкие бронированные стекла боковых дверей кабины ему удалось разглядеть двух человек. Мордатый с козлячьей бородкой расположился