Ветер перемен. Книга третья - Александр Заречный

Мы пристроились в длинную очередь грузящихся на кораблик. Габи несла футляр с моей флейтой, а у меня в обеих руках был аккордеон и саксофон. Пройдя по шатким сходням, поднялись на верхнюю палубу. В самом дальнем её конце, на корме, стояли полукругом стулья для оркестра и нам осталось только расставить пару своих колонок с усилителями и ударную установку. Перед оркестром было оставлено небольшое пространство, скорее всего для тех, кто вдруг захочет потанцевать, а вдоль бортов - снова стулья для отдыхающих. Возле рубки разместился небольшой бар со стойкой.

- Неплохо устроились... - заметил Вася Онопко. - Интересно, нам чего-нибудь перепадёт горло промочить или на сухомятку дудеть придётся?

- Вася, ну ты как первый день замужем! - подколол его Студников. - Когда это немцы оставляли нас без угощения? Тут опасность в другом: тормоза вовремя включить, а то можно не рассчитать. Они ведь наливать будут пока не упадешь. Тем более, что за всё уплачено.

И понизив голос, добавил:

- И судя по виду наших сегодняшних клиентов, уплачено ооочень хорошо!

Я проследил за взглядом Студникова. Возле бара уже стояла группа солидных мужчин в отличных костюмах, все манеры которых выдавали "хозяев жизни".

- Партийная элита... - процедил Студников.

- Ага, значит это очередное "партийное собрание", только теперь не в ресторане, а на природе? - до Васи дошло. - Вот я и говорю, умеют камрады- геноссе жизнь устроить с отличной аранжировкой!

- Вася, базар фильтруй! - сделал большие глаза Студников.

- Да я, чо? Я ни чо! Главное, чтобы налили! - подмигнул Вася.

Похоже было, что ждали только нас, потому как только последний пассажир автобуса зашёл на кораблик, матрос убрал трап, в недрах корпуса чего-то зарокотало и два огромных колеса по обеим сторонам вспенили воду. Корабль медленно отвалил от пристани и преодолевая течение Эльбы выбрался на середину реки.

- Приготовьте ноты инструментальных пьес. - распорядился Чихрадзе.

Ну да, все сверхсрочники играли по нотам, что для нас, участников группы было непривычно. Мы-то как раз по нотам свои вещи не играли. Разве что на репетициях при разучивании новых вещей я и Виталий писали парням на клочках бумаги аккорды, которые потом, те благополучно теряли, выучив свои партии.

- Кравцов, подключились? - спросил дирижёра Виталика.

- Да, товарищ капитан. - ответил Виталя по уставу. С дирижёром никак иначе. - Только настроиться осталось.

- Это вместе со всем оркестром сделаете. - ответил ему дирижёр.

- Солнышко, ты пока можешь отдыхать. - сказал я Габи. - Мы тебя позовём, когда нужно будет.

- Она со мной будет! - Маша решительно взяла Габи за руку. - Я её охранять буду, а то, ходят тут всякие...

"Всяких" тут действительно хватало, но имела ли она ввиду кого-то конкретно, спросить не успел, она уже потащила Габи к своим родителям.

- Товарищ прапорщик, давайте настройку! - скомандовал дирижёр.

Слатвинский набрал побольше воздуха и дал ноту "до". Тянул он её так долго, что настроиться успели все.

- Приготовили "Путники в ночи". - отдал команду дирижёр своим суровым, как обычно голосом. Интересно, он смеяться умеет? Или такие эмоции для него в принципе исключены?

Мне вдруг вспомнился случай из прошлой жизни, когда во время обычной репетиции оркестра, отворилась, вдруг входная дверь и в студию вбежал мальчишка лет пяти-шести в шапке и в пальто с высоким стоячим воротником.

- Папа, папа, посмотри какой я нашёл цветочек! - радостно улыбаясь и протягивая первый подснежник воскликнул мальчишка и подбежал к дирижёру. Тот, ни слова не говоря, поднялся, взял одной рукой сына за воротник, поднял его и как какую-то вещь понёс к выходу. Открыв дверь, он просто выставил его в прихожую и закрыв дверь, вернулся к дирижёрскому пульту.

- Ну, зверюга! - прошептал Студников сидящий рядом со мной.

Наш военный духовой оркестр, превращенный на время путешествия в эстрадный, заиграл первую вещь на минимальной громкости, но и этого хватило с избытком: звук над водой, да ещё в не широком русле реки был даже излишним. Но это дело поправимое - сейчас уши туристов привыкнут, да в них ещё зальют по паре литов пива и всё станет на свои места. Мы играли с небольшими паузами самые популярные мелодии 50-х - 60-х годов, хорошо знакомые публике и слушали нас с большим удовольствием. А вот в той реальности всё было гораздо тоскливее...

- Василий Иванович, готовы спеть? - обратился Чихрадзе к Ключному.

- Настоящий профессионал всегда готов! - с пафосом ответил наш баритон. Он положил инструмент на свой стул и протиснулся к микрофону.

- Можете не форсировать голос, - напомнил дирижёр. - Я думаю, даже без микрофона можно было петь, такая здесь акустика.

- Постараюсь публику не шокировать. - скромно поступил глаза Василь Иваныч.

Но не шокировать не получилось. Мощный баритон Ключного разнёсся над руслом Эльбы

And now, the end is near

And so I face the final curtain

Мы с Василь Иванычем хорошо поработали над произношением и истребили живучий рязанский акцент, который будет процветать на российской сцене ещё много лет. Мне прям очень понравилось как звучала песня в исполнении нашего запевалы! Я перевел ему весь текст, чтобы Василий Иванович пел с чувством и понимал о чём в данный момент речь. И сам Синатра, думаю, был бы доволен тем, как Василий Иванович исполнил его хит. Когда песня закончилась я чуть было не зааплодировал, но дирижёр, догадавшийся зачем я откладываю саксофон, освобождая руки, сделал строгое лицо и я воздержался. Но в спину, стоящему прямо передо мной Василь Иванычу всё равно прошептал:

- Браво, Василий Иванович, Синатра - наш!

Думаю, что значит "наш" в отношении Синатры Ключный вряд ли понял, но от остального расцвёл и благодарно взглянул на меня.

Положение спасла Габриэль. Я видел, что она внимательно слушала Василь Иваныча, ей, как вокалистке интересно было послушать старшего товарища, тем более профессионала и сейчас она встав со стула горячо стала аплодировать. Василь Иваныч расцвёл улыбкой и прислонив руку к сердцу поклонился. Тут же к Габи присоединились и остальные пассажиры.

- Товарищ капитан, а пусть Василий Иванович споёт "Путники в ночи"! - набравшись наглости обратился я к дирижёру. - Слова он знает, мы с ним репетировали.

- Зато мы - нет!