Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 5 - Стас Кузнецов

— Эрик, она красива? — вдруг спросила Полумна.

— Кто? — не понял я.

— Та, что сердцем твоим завладела, — внимательно глядя мне в глаза выпалила Полумна.

Я вздохнул. Мне нечего было ответить на этот вопрос. Любой ответ был бы ей неприятен. И зачем женщины постоянно такие вопросы задают?

— Ты… ей повезло, знаешь, я бы хотела быть на её месте, — напоследок вздохнула Полумной и в секунду слетела с кровати. Накинув на себя халат, она исчезла за дверьми.

Я лежал какое-то время неподвижно глядя в полумрак. Мне было жаль эту женщину, жаль вопреки той ненависти, которую она в себе так опрометчиво проращивала.

Мог бы я её спасти, исцелить её душу? Нет, она не хотела быть спасенной.

Я тряхнул головой, не время отдаваться сентиментальным размышлениям. Пора было делом заняться. Соглядатай глядел в полглаза, да и мало что он видел в полумраке. А если ещё накрыть голову простыней, мол, так мне желается спать, то я и вовсе буду скрыт от всяких посторонних глаз.

Так я и сделал: улёгся на бок, поёрзал, будто бы устраиваясь поудобнее, и как бы уже в полусне, запахнулся с головой. Под простыней потихоньку достал зеркало, выпил зелье, капнул на зеркальную поверхность своей кровушки и растворил свой мир в чужих воспоминаниях.

Глава 21

Нетрудно было распознать, чем заняты на раскаленной площади великого Уруса люди. Одни люди продавали других людей.

Худые плечи девочки-подростка в дранной одежде меленько подрагивали. Босые ноги были сбиты и покрыты струпьями. Костистое лицо резко контрастировало с шапкой тяжелых локонов. На нём остались только глаза, голодные испуганные и обиженные.

На руках, ногах и шее девчонки висели цепи, словно у пса. Запястье и щиколотки под металлическими кольцами были стерты в мясо. Она всё время облизывала шершавым языком пересохшие губы.

Но, несмотря на своё незавидное положение, рабыня ухитрялась кусать всякого купца, который подходил на смотрины и хотел проверить её зубы.

За что нещадно бил её хозяин — тощий прыщавый мужичок с поникшими усами.

— Неблагодарная тварюжка! — бранился он. — Сдохла бы, кабы не я!

— Да лучше б сдохла, чем невольницей быть! — огрызнулась девчонка.

— Ты поговори мне ещё! Коли не продам тебя сегодня, отдам свиньям на прикорм! — пригрозил мужичок.

— Не посмеешь! — яростно топнула ногой девчонка.

Цепи зазвенели, словно браслеты, мужичонка невольно поёжился.

— Ещё как посмею! Никто о тебе и не вспомнит. Все родные-то твои померли. Ты одна и некому за тебя слова сказать! А кабы не я и тебя бы пожгли! Пригрел змею на своей шее!

Нечего было девчонке на это ответить. Она и вправду осталась совсем одна. Не так давно были у неё и мама, и папа, и два старших брата, а теперь — одна.

Их семья считалась зажиточной. Они держали духан на окраине великого Уруса. Однажды к ним в духан пришли необычные постояльцы. Они не были похожи на мротов. Светлокожие, широкие, иначе одеты, иначе говорили. Уплатили на несколько недель вперёд и ушли на следующий день.

В духане остался только один их приятель, который оказался тяжело болен. Он умер через три дня. А ещё через три дня заболела мать девочки, затем слегли отец и братья. Болезнь съела всех, кроме девчонки.

Люди, чтобы не пошла дальше зараза, духан сожгли. Чудом не заболевшую девочку тайком утащил к себе в дом слуга. Он месяц держал её под полом, изолировано от всех, боясь, что она может быть заразна.

Когда «спаситель» убедился, что девочка здорова, он попробовал было её заставить помогать по хозяйству. Но у девчонки проявился строптивый характер, который трусоватому мужичку оказался не по зубам.

Тогда он решил продать неблагодарную девчонку, но и это оказалось не так просто, как хотелось бы. Вот уже какой день, дрожа от страха, что его увидит кто-то из знакомых и обо всем догадается, он приходил на рынок со своим товаром. Но такой зубастый товар покупать никто не спешил.

На рынке поднялся переполох. Волной прошел шепоток: «сам паша со своей семьёй едет». Забрякали цепи. Спешно посторонились, уступая дорогу, продавцы.

По дороге неспеша двигалась богатая процессия. Впереди верхом на конях ехали двое делибашей. За ними четверо делибашей несли открытый палантин, где сидели женщина с мужчиной и парень лет шестнадцати. Сбоку на коне ехал точно такой же парень, что и сидел в палантине.

Парни были схожи, как две капли воды. Однако я сразу распознал, что в палантине сидит молодой Латиф, а на коне едет его брат-близнец Рамир. Процессию замыкали ещё четверо делибашей на конях.

Женщина в палантине брезгливо отворачивалась, прикрывая нос платком.

— Когда запретят эти рынки? — брезгливо морщилась она.

— Султан уже подготовил распоряжение о запрете, — откликнулся мужчина. — Он хочет ввести лицензию на покупку и продажу людей, чтобы можно было отследить незаконное порабощение.

— Уж поскорей бы! Это так некрасиво, — вздохнула женщина. — Прям посредине города.

Латиф украдкой прикладывал к губам маленькую дудочку и пулялся в людей подсохшими ягодками. Рамир, заметив проделки брата, влепил ему подзатыльник.

Латиф тут же плаксиво нажаловался матери. Женщина возмутилась поведением Рамира, сделав ему внушение. Рамир почтительно склонил голову и попросил у матери прощение за своё поведение, а Латифу украдкой ткнул кулаком в бок.

На этот раз Латиф жаловаться никому не стал, лишь недобро сверкнув на брата глазами, что красноречиво обещало тому в ближайшее время какую-то мелкую пакость.

Рамир скользнул равнодушным взглядом по толпе и выхватил из неё девочку-подростка. И хоть вид у рабыни был жалким, его поразило, как она стоит, гордо выпрямив спину и вскинув голову вверх, как смотрит прямо и без боязни. Сломанная, но не сломленная.

Взгляды их встретились и как будто заискрилось между ними что-то, затеплилось. Рамир по инерции ещё проехал вперед, а затем завернул коня к прыщавому мужичку.

Рамир, молча, не торгуясь, кинул ему несколько золотых и перехватил цепь

Девчонка покорно, не сопротивляясь, пошла за конём Рамира, то ли слишком устав сопротивляться, то ли решив, что этот хозяин всяко лучше прыщавого мужичка.

Мужичек, обезумев от прифартившего ему счастья, плюхнулся на колени, плаксиво благодаря щедрость доброго господина.

— Ах, Рамир, ну что опять за причуды, зачем тебе эта оборванка? — поморщилась мать, с неприязнью разглядывая девчонку.

— Буду пугать ей Латифа по ночам, — с серьезным видом заявил