Адвокат Империи 14 - Ник Фабер

раньше. Но сейчас, после всего того, что я узнал, склонен предположить, что объектом нападения стал пострадавший Артур Лазарев. Сейчас он находится в одной из лучших больниц Берлина под охраной из Российского консульства и личной гвардии Лазарева. Если мои источники верны, то через несколько дней его перевезут в Российскую Империю для дальнейшего лечения.

Всё это, конечно же, было очень интересно, но мозг Алистера зацепился за кое-что в его рассказе.

— Вы сказали, что после всего того, что вы узнали, склонны счесть, что целью был наследник Лазарева. Почему?

Лорд ответил не сразу. Вместо этого он окинул взглядом собравшихся и только потом сосредоточил взгляд своих серых глаз на Галахаде.

— Наедине, ваша светлость, — негромко сказал он. — Если позволите.

Алестер с подозрением посмотрел на него, но спорить не стал. Если Спенсер просил приватной аудиенции, то под этим кроется особый смысл. По крайней мере за восемнадцать лет, которые Галахад занимал свой пост, этот человек ещё ни разу не подвёл его.

— Выйдите, — приказал он остальным, и собравшиеся в кабинете быстро покинули помещение, оставив двух аристократов наедине друг с другом.

— Теперь говори, — приказал герцог, глядя на стоящего у стены мужчину.

— Люди, которые напали на ресторан, не были военными, наёмниками или же преступниками, — произнёс Спенсер. — Все они до недавнего времени являлись обычными людьми. Германская служба безопасности уже провела опознание четверых. От пятого, как это можно предположить на видео, слишком мало осталось, чтобы можно было сделать заключение о том, кто он такой. Разумеется, я думаю, что не стоит объяснять, что германские службы не делились с нами этой информацией…

— К чему ты ведёшь, Спенсер, — оборвал его Галахад.

— К тому, что пять абсолютно случайных и до этого дня никак не связанных друг с другом людей приехали в одно место, взяли в руки оружие и снаряжение, после чего совершили нападение на Российского аристократа, ваша светлость. Вы видели, как они действовали. Никто из них не мог рассчитывать на то, что после случившегося им удалось бы уйти…

— Если только они не безумные фанатики, — возразил ему Алестер, на что лорд лишь покачал головой.

— Такую теорию можно было бы счесть возможной, если бы не то, что я сказал вам раньше, ваша светлость, — хрипло проговорил Спенсер. — Как я уже заметил, до этого дня они не были связаны между собой, проживали в разных городах и занимались разной деятельностью. При этом действовали так, словно абсолютно не заботились о том, что случится с ними впоследствии. Заметьте, они даже не скрывали своих лиц, что только подтверждает мою теорию.

— Какую теорию?

— Скажите мне, ваша светлость. Есть ли связь между гибелью Лаури и нападением на Артура Лазарева? Связь, которая бы связывала эти две семьи?

Практически сразу же Галахад хотел сказать, что этой связи нет. Но одёрнул себя, так и не сказав ни единого слова. Вместо этого ему в голову пришла мысль, навеянная словами стоящего у стены мужчины, что с уставшим видом опирался на свою трость.

Они действовали как фанатики. Как люди, исполняющие приказ, воспротивиться которому не могли. Ведь Галахад, как и Спенсер, были одними из тех немногих, кто знал о невидимой нити, что соединяла между собой семьи Лаури и Лазаревых. Нити, которая соединяла между собой куда большее количество аристократов Британской и Российской Империй, сделав их союзниками на одну ночь двадцать лет назад.

Тем не менее, это выглядело слишком фантастично и неправдоподобно для того, чтобы быть правдой.

— Крайне маловероятно, — наконец сказал он. — Все Разумовские мертвы.

— Я тоже так думал, ваша светлость, — согласился с ним Спенсер. — Впрочем, я считаю, что мы можем с лёгкостью подтвердить эту теорию.

— Каким же образом?

— Нужно лишь подождать и посмотреть, не настигнет ли подобная печальная участь, что коснулась Лаури, кого-нибудь другого из списка известных нам с вами людей. И, раз уж вы здесь…

Спенсер нажал на кнопку маленького пульта, и на экране появилась ещё одна фотография.

Уже знакомые Алестеру молодой человек и девушка шли по покрытой снегом городской улице.

— Этот снимок сделан вчера вечером в Российской столице, ваша светлость. Думаю, что если наши теории верны, ждать осталось недолго…

Глава 16

Что нам делать?

Этот вопрос крутился у меня в голове всю ночь и большую часть дня. Даже сидя в аудитории и наблюдая за тем, как мои ребятки пытаются всеми силами выйти из этического тупика, в который я их загнал, не переставал размышлять над тем, что случилось ночью.

Андрей рехнулся. Окончательно. Так думал Князь. Так думал и я сам. После того, что случилось с Марией, первое желание, которое пришло мне в голову — найти подонка и набить ему морду. В тот момент мне было плевать на любые моральные аспекты, то, что Андрей с какой-то стороны был в своём праве и всё остальное. Нужно остановить это, пока всё не зашло слишком далеко. Сложность заключалась только в том, что понимание этого простого факта никоим образом не приближало нас к решению данной проблемы. А это, мягко говоря, очень меня тревожило.

Надо будет что-то придумать. И желательно поскорее, пока крышку с котла не сорвало вконец.

Закончив свою лекцию, я не стал терять время. Быстро собрав вещи, вызвал себе такси и направился в центр города к зданию суда. Сегодня у нас первое основное заседание по делу Руслана, и, по-хорошему, стоило бы им это дело и закончить. Впрочем, большой надежды на то, что сделать это так просто, Калинский мне не даст, у меня не было. Уверен, что засранец будет крутиться, как уж на сковородке, лишь бы мне подгадить.

Ладно. Посмотрим, как оно там будет…

Руслан ждал меня у здания суда вместе со Скворцовым. Они стояли около входа и о чём-то беседовали, но прервались, когда Рус заметил меня.

— Паршиво выглядишь, — негромко хмыкнул себе под нос Скворцов, когда мы поздоровались и направились к дверям.

— Спал паршиво, — быстро ответил я, не желая развивать эту тему. Но уже и так по его эмоциям понимал, что вряд ли это хоть как-то сработало. Скворцов явно занервничал.

— Потому что всю ночь готовился к делу? — осторожно поинтересовался Владимир, стараясь скрыть свои истинные чувства относительно предстоящего слушания.

— Да, — не моргнув и глазом соврал я,