Кодекс Императора VII - Виктор Молотов

другим наследникам… Мы поверили, что он бесталанный, слабый, никчёмный. И сами не разглядели в нём большее. Такие люди, как он, по всей видимости, не горят на каждом шагу доказывать свою исключительность и хвалиться.

Князь Воронов, как и все остальные, винил в недальновидности не себя, а общество, в котором приходилось жить. В нём сложились определённые обычаи и традиции, когда каждый аристократ привык выпячивать свои достижения, даже если таковых у него ещё не было. Любили дворяне выдумать про себя с три короба хвалебных историй и рассказывать их на каждом мероприятии.

В нынешнем обществе сильно смазалась грань между правдой и ложью.

— А что делать с цесаревичами? — спросил один из военных.

Пётр Леонидович Воронов усмехнулся и ответил:

— По моей информации Фёдор уже сбежал в Японию. Для него организовали специальный портал, так что он ушёл прямо из холла. Цесаревич заранее подготовил себе пути бегства.

Князь Казанский неодобрительно хмыкнул, хотя сам поступил бы подобным образом. Но ему не понравилась первая реакция Фёдора, настаивающего, чтобы мятежники шли до конца. Они и так дошли до финишной черты… Им больше нечего противопоставить Дмитрию Романову.

— А Григорий… — продолжил князь Воронов. — Его судьба мне неизвестна. Но зная его характер и смелость, он сейчас сидит в каком-нибудь иностранном городе в лучшем из отелей и рассказывает всем, как он практически добился успеха. Но что-то пошло не так.

— В общем, господа, собираемся и тоже уходим, — поднялся князь Казанский, а следом за ним и его сын.

— Вы правы, пора уходить, — кивнул Пётр Леонидович Воронов. — Когда император придёт в себя или хоть немного окрепнет, он подведёт итоги сражения, и нам не будет спасения нигде. Ни в воздухе, ни на земле, ни даже в море и в загробном мире.

* * *

Я осознал себя сидящим на полностью заледеневшем троне. Моё тело покрывала корка льда. Температура организма опустилась до критической отметки. Сердце едва билось в груди. Я не мог даже пошевелиться, а реакции были заторможены… даже думалось медленнее, чем обычно.

Холод пробирал до самых костей. Но мне было спокойно.

Перед глазами возникла картинка. Отрывок из прошлого…

В этом самом зале стояли двенадцать суровых мужчин. Они что-то обсуждали, но голоса звучали слишком приглушённо и неразборчиво. Но я хорошо помнил этот разговор, и мне не нужно было слышать его второй раз.

Потом каждый из мужчин получил из моих рук, когда я был ещё Первым Императором, специальные амулеты-ключи на золотых цепочках. С их помощью осуществлялся доступ в это самое помещение. Эти люди были назначены хранителями этого места.

Вот амулет-ключ получил высокий статный мужчина в военном мундире. Как сейчас его помню — граф Григорьев. Он отличился в войне с Персией. Благодаря его навыкам мы победили в последнем сражении. А следом — выиграли и войну.

Дальше шёл барон Беспалов. Выдающийся Одарённый антимаг. Благодаря его навыкам нам удалось предотвратить одно из вторжений в столицу. Он также участвовал в создании Ока Императора.

Князь Голицын разработал экономическую реформу, которая помогла поднять страну с колен после военных действий, когда всё было в разрухе. В отличие от нынешних министров, он сразу подумал не только об аристократах, но и об обычных гражданах империи.

Граф Терентьев распродал всё своё имущество, хотя этот человек считался одним из богатейших в стране. Он устраивал пункты выдачи еды для всех нуждающихся. Благодаря его действиям удалось предотвратить голод в стране, пока экономика не восстановилась после военных действий. Также он построил несколько больниц и детских домов, в которых страна так отчаянно нуждалась.

Помню, как князь Казанский однажды потерял всех наследников, когда дворец уже однажды чуть не пал под натиском врагов.

А граф Вязовский полностью лишился дара, когда накрыл целый жилой район куполом в момент магической бомбёжки. Этим он дал возможность десяткам тысяч людей спастись.

У каждого из присутствующих имелись свои заслуги перед Российской империей. Эти люди совершили великие дела и были за это вознаграждены Первым Императором.

Когда империя была в критическом состоянии, самые доверенные и надёжные люди получили статусы Хранителей. Их имена были вписаны в Кодекс Первого Императора… и от этого мне даже грустно.

Я помню этот день. Помню слова клятвы, которую они произносили в этой самой комнате. Они обещали, что их рода никогда не забудут о долге перед Российской империей, и в час нужды они придут на оборону сердца страны.

Считалось, что слишком много секретов Первый Император, то есть я сам, оставил именно в этом зале. Это были подарки для будущих поколений.

Этот дворец никто никогда не должен был захватить, и будучи Первым Императором, я придумал, как это сделать. Поэтому и раздал амулеты-ключи.

У меня ещё теплилась надежда, что хоть кто-то явится. Хоть один из наследников всех тех, кто давал клятву в этой комнате. Я надеялся, что память об этом дне не забыта, и знания передавались будущим поколениям.

Но этого не случилось.

Четыреста лет — слишком большой срок даже для Хранителей. Как итог — наследие не сохранилось. Остались лишь позабытые легенды…

Впрочем, даже эти рода, кто из них остался существовать до сих пор, не прибыли на помощь.

Беспаловым было всё равно на происходящее в столице. Голицыных давно не осталось… Григорьевы давно разорились, и Одарённых в их семье уже сто лет не рождалось — им попросту нечем было помочь.

Кто-то и вовсе перешел на сторону врага, как это сделал Казанский. Даже сложно поверить, что раньше мы с этим родом были не просто союзниками, а близкими друзьями.

Картинки в голове мелькали одна за другой… События тех дней. Заслуги перед Родиной… и всё то, что осталось от этого былого величия.

Под грузом воспоминаний я невольно начал засыпать. А это плохо. Я выложился на максимум, создавая и поддерживая огромный портал, а после Дыхание Императора — система защиты «Зимний дворец» тоже давалась нелегко. Сил у меня не оставалось…

Даже Кодекс Первого Императора перегрузился после произошедшего. Вкованное в артефакт заклинание Дыхания Императора обладало нечеловеческой силой. На время теперь даже Кодекс превратился в обычную книгу, ему тоже понадобится восстановиться. При том, что это неодушевлённый артефакт с собственным сознанием.

Постепенно я засыпал. Глаза закрывались… и я не мог пересилить это желание. Не хотел…

Возможно, для меня это тоже конец. Мысли спутались, смешались сё воспоминаниями… Я уже не мог отличить, где правда, а где лишь прошлое. Разум постепенно затуманило…

Так и хотелось