Братья по крови - Юрий Артемьев

1974 год, 14 июня. Москва. Новогиреево

Поймали такси и легко уговорили водителя за трёшку отвезти нас в Новогиреево, прямо к кинотеатру «Берёзка». Перед тем как идти домой, я не забыл оторвать «контроль» с билетов. И теперь можно было предъявить доказательство того, что мы с братом ходили в кино, а не шлялись неизвестно где.

Тётя Наташа даже не заметила, что я принёс рулон кальки и длинную деревянную линейку. А может быть, и заметила, но не придала этому никакого значения.

А на обед был обалденный щавелевый суп. И сметанка была, и половинка варёного яичка плавала. Всё как Лёшка заказывал.

Я ел и наслаждался вкусом. Кулинарный экстаз – вот что это такое. Всё-таки наша хозяйка отлично готовит. Я съел полную тарелку и сразу же попросил добавки. А Лёха к тому времени наворачивал уже вторую тарелку.

На второе наших желудков уже не хватило.

– Ничего! – философски проговорила Наталья. – К ужину опять проголодаетесь.

После сытного обеда сам бог велел слегка поспать. Но увы. В этот день это не удалось.

К нам приехал! К нам приехал…

Конечно же, Васин.

И кстати, приехал не один. К нам в гости пожаловал очень странный человек. Если бы я встретил его на улице, то постарался бы обойти стороной. Не люблю сумасшедших.

А он выглядел именно как сумасшедший. Даже больше скажу: как сумасшедший профессор. Типичный яйцеголовый умник, который может перемножать в уме четырёхзначные цифры, но не знает, как правильно сварить яйцо.

Лысоватый сверху и лохматый по бокам, в очках с толстыми стёклами. Костюм на вешалке бы смотрелся лучше, чем на его долговязой фигуре. Зато его глаза, увеличенные мощными линзами, сверкали безумным блеском.

– Саша! Марк Абрамович очень заинтересовался твоими рисунками.

– Да-с, молодой человек! У вас очень богатая фантазия. У меня есть несколько вопросов. И, не получив от вас ответов, я никуда не уеду.

– Задавайте ваши вопросы, профессор.

– Ну, во-первых…

* * *

Хорошо, что я купил альбом для рисования и цветные ручки. Иначе бы я не знал, как донести до этого учёного всю широту наших глубин.

Он докапывался до самых мелочей и, казалось, видел насквозь изделие, которое существовало пока только в моих фантазиях. Но, как мне показалось, всё, что я ему рассказывал, он тут же «рисовал» в своём воспалённом мозгу, разбирал на запчасти и снова собирал обратно.

Но и мне было нетрудно описывать ему предметы, которые я видел много-много раз и довольно часто ими пользовался в своём будущем. Про сумку на колёсиках и говорить было нечего. Простая, как велосипед, конструкция раскладной тележки с надетой на неё сумкой. Но учёного интересовала каждая деталь. На своём листочке он делал какие-то пометки и писал цифры, понятные только ему одному.

А с чемоданом вышло немного сложнее. Нынешние материалы были несколько иные, чем в моём будущем. Но всё же постепенно и конструкция вертикального чемоданчика на колёсах вырисовывалась. Варианты жёсткого и мягкого чемодана мы тоже с ним обсудили. А потом он стал изучать мои поделки. Рюкзак, спортивную и поясную сумки. Я ему стал набрасывать разные варианты, и скоро листы в моём альбоме закончились.

Наконец он выдохся. Или сектор памяти на его жёстком диске, отведённый под сегодняшнюю встречу, оказался заполнен под завязку. Да и по времени мы с ним болтали уже несколько часов. За окном уже вовсю властвовали сумерки.

– С вами очень интересно беседовать, молодой человек. Если бы я не знал, сколько вам лет, то мог бы подумать, что мы ровесники.

«Да нет, профессор. Я постарше вас буду».

– Надеюсь, мы ещё с вами встретимся?

– Конечно, профессор! Как только, так сразу. Если я вам понадоблюсь, вы знаете, где меня найти.

– В воскресенье не планируй ничего. Особенно на вторую половину дня, – кинул мне на прощание Васин и, забрав профессора, покинул нас.

После такого плотного общения с безумным учёным я чувствовал себя как выжатый лимончик в стакане с уже остывшим, но ещё слегка тёплым чаем.

Заснул я сразу. Лёшка пытался разбудить меня на ужин, но тщетно. Я проспал до утра.

1974 год, 15 июня, раннее утро. Москва. Новогиреево

Суббота. Я проснулся очень рано. Только-только первые лучи солнца стали проникать в окно сквозь неплотно прикрытые шторы, а сна у меня уже ни в одном глазу.

Лежу. В потолок гляжу.

Мысли мыслю и думы думаю.

Вот уже почти две недели мы с Лёшкой находимся в своих новых телах в этом новом для нас мире. А всё, чем мы занимались эти две недели, не более чем мышиная возня… Ну узнали мы, что этот мир только с виду похож на наш, а на самом деле абсолютно альтернативная ветвь развития истории. Ну и что с того? Мы так и не смогли определить цель своей дальнейшей жизни.

Я тщательнейшим образом проштудировал учебник истории за восьмой класс и не нашёл никаких отклонений от той нашей прошлой истории. Но в этом учебнике история ещё не подошла близко к нашим временам. Мне пришла хорошая идея. Надо в первую очередь изучить учебники по новейшей истории. Сейчас на дворе семьдесят четвёртый. И в свежем учебнике наверняка должны быть факты, которые могут прояснить ситуацию. А подробности потом можно и в подшивках газет посмотреть, в библиотеке.

Ну а когда мне удастся расставить все точки над «и» и все закорючки над «й», вот тогда и буду думать над тем, как жить и кем быть.

* * *

Чего я вру? Ведь это самое противное, что можно придумать, – врать самому себе. А я себе вру. Постоянно ищу отмазку. Стараюсь дотянуть ситуацию до последнего, чтобы она либо решилась сама собой, либо подошла к такой черте, что решение становится явным и другого уже и быть не может.

Бред… Фантастика для младших школьников. Попал в прошлое… И что? Срочно надо бежать к Сталину, Ленину или к Николаю с номером два? И давать всем ценные советы по управлению государством?

Тьфу! Противно даже об этом и думать. Это бред. Попробуйте рукой остановить литерный поезд, несущийся на всех парах. Даже если и удастся ухватиться этой самой рукой за какую-нибудь выступающую железяку, ничего не произойдёт. С поездом, конечно. Он как шёл, так и будет идти себе дальше, громыхая по рельсам. Ту-дук. Ту-дук, ту-дук.

Зато руку на фиг с корнем оторвёт у того, кто попытается остановить летящий вперёд локомотив истории. Или самого всего утащит вслед за уцепившейся рукой. И попытка изменить ход