Придворный Медик. Том 4 - Алексей Аржанов

Ясно… Как я и предполагал, сам Гаврилов ни при чём. Просто он по глупости влез куда не надо.

Я решил не скрывать от него правду. Рассказал Гаврилову, как обстоят дела на самом деле. О том, что женщина не беременная. Что на самом деле Захарьин использует его против меня. И на всякий случай упомянул, что в итоге крайним станет он. И уволят именно его. Просто скинут всю вину на удобного человека.

— Как же всё-таки хорошо, что мы с вами пересеклись… — схватился за голову Гаврилов. — Проклятье, как же я ошибался. Но я не могу потерять эту работу, господин Булгаков!

— Именно поэтому рекомендую держаться от Захарьина подальше. Да, я знаю, что он чуть ли не главный человек в нашей клинике. Но всё же, если он даёт вам какое-то задание, лучше рассказывайте мне, — попросил я. — Уж меня он не обманет. Я дам вам совет, как лучше выкрутиться.

Захарьин просто надавал пациентке дерьмовых рекомендаций через Гаврилова! И что меня особенно удивляет в этой ситуации: я уже однажды с похожим сталкивался.

В прошлой жизни, когда работал обычным терапевтом в районной клинике. К нам пришёл новичок, совсем ещё зелёный врач. Только из университета. И заведующая у нас была та ещё стерва. Почему-то он ей сразу не понравился, и она решила его изжить.

Любой молодой врач всегда поначалу обращается за советами. Особенно в той России, в которой я жил. Ведь интернатуру отменили, после университета даже опыта негде набраться. В итоге вчерашних студентов кидали в бой, хотя работать их никто даже не научил.

В университете учат не работать в клинике, а лечить людей. А это совершенно разные вещи!

В итоге надавала та заведующая неправильных советов бедному парню, и он сильно навредил нескольким пациентам. Кто в итоге виноват? Он. Так и уволили. Вот точно такую же аферу пытается провернуть Захарьин со мной и с Гавриловым.

За таким начальством нужен глаз да глаз.

Вот только Гаврилову с такими ситуациями справляться куда сложнее, чем мне. Ведь у него настоящая фобия, боязнь руководства. А Владыкин, чёрт дери этого предателя, так до сих пор его и не излечил!

Закончив разговор с Гавриловым, я вернулся в свои покои. Как ни странно, Михаил Сергеевич всё ещё был там.

— Я всё обдумал, пока вас не было, господин Булгаков, — произнёс он. — Больно это признавать, но я вам верю. Насчёт моего брата. Предпосылок было много, но я их игнорировал. Поэтому… Мы с вами продолжим работать. Сделаем всё, как мы и запланировали.

— Вы ещё не забыли, что я вас должен убить, чтобы втереться в доверие к предателям? — напомнил я.

— Не забыл. А вы это и сделаете, Павел Андреевич. До дня рождения императора остаётся всего лишь пять дней. Вот на балу вы меня и убьёте.

Сначала я удивился его заявлению. Но позже понял, к чему клонит Романов.

Что ж… Кажется, у императора будет тот ещё праздник!

Мы с Михаилом Сергеевичем потратили почти полночи, чтобы обсудить план действий. После этого он ушёл, а я направился спать.

Почему-то меня не покидало предчувствие, что следующий рабочий день будет непростым. А интуиция меня редко подводит. Значит, нужно набраться сил.

И, как это ни странно, интуиция меня действительно не подвела. Утром следующего дня всех лекарей общего профиля вызвал к себе Миротворцев. Владимир Борисович организовал планёрку по поводу очередных изменений в работе клиники.

Каждый раз удивляюсь, как похож орден лекарей на министерство здравоохранения из моего мира. Им лишь бы подкинуть очередную задачку, которая будет только мешать полноценной работе!

— Итак, уважаемые коллеги, у меня для вас срочные новости, — начал Миротворцев, когда все лекари расселись в конференц-зале. — Поступило очередное оповещение от ордена. Как вы помните, месяц назад они требовали, чтобы мы развили работу дневного стационара. И благодаря стараниям Булгакова, Гаврилова и Ломоносова эта задача была выполнена.

Я услышал, как Ломоносов звучно фыркнул за моей спиной. Он ещё и фыркает, зараза! Несколько недель вставлял нам палки в колёса, мешал развивать стационар, потом проиграл, а теперь ещё недоволен. И это при том, что его сейчас, вообще-то, похвалили.

— Однако теперь нам нужно бросить все силы на профилактику, — заявил Миротворцев.

— Прошу прощения, Владимир Борисович, но мы ведь и так занимается профилактикой. Что ещё ордену не хватает? — бросил один из лекарей.

— Давайте не будем обманывать ни себя, ни других, — попросил Миротворцев. — Ничем подобным вы не занимаетесь. Уж не обижайтесь, господа, но, на мой взгляд, вы бездумно лечите больных. Профессионально, качественно, но бездумно.

— Если честно, я не понимаю, к чему вы клоните, — вмешался Максим Ломоносов. — Мы плохо работаем?

Ломоносов совсем не понял посыл ордена. Но до меня уже дошло, что Миротворцев имеет в виду. И на самом деле это — благая цель. Я погорячился, когда сравнил орден с министерством. На профилактику действительно стоить сделать упор. И подозреваю, сейчас Миротворцев объяснит почему.

— Господин Ломоносов, я просто пытаюсь донести, что лечить жителей императорского двора — мало. Нужно ещё и профилактировать их болезни. Обучать людей, чтобы они сами следили за своим здоровьем.

— Так ведь у нас уже есть профилактическое отделение, — напомнил Миротворцеву я. — Орден лекарей считает, что его сотрудники не справляются?

— Не хочу заниматься клеветой, Павел Андреевич, но… Я сам считаю, что отделение профилактики не справляется. И они не справятся, если мы не будем им помогать.

— Так какова теперь наша задача, Владимир Борисович? — спросил Гаврилов. — Вы всё объясните, и мы постараемся помочь. Не буду говорить за всех, но мой дневной стационар точно бросит все силы на то, чтобы улучшить профилактическую работу.

— Всё, что от вас требуется — выявлять у пациентов факторы риска. Желательно, у каждого, — заключил Миротворцев. — А затем объяснять им, как можно эти факторы модифицировать.

Ох… Да, понимаю. Задача благостная, но очень непростая. Понятие «фактор риска» — это основа профилактики. Нужно только учитывать, что факторы риска делятся на модифицируемые и не модифицируемые.

Простыми словами, на одни повлиять можно, а на другие нет.

Например, возраст, пол, раса — это факторы риска, которые нельзя изменить. Да, сахарный диабет второго типа появляется в основном после сорока-пятидесяти лет. Но ни пациент, ни врач изменить возраст человек не может. Как и пол. Есть,