Осколки протокола. Иллюзия контроля - Юрий Александрович Уленгов

И тут шорох повторился — громкий, раскатистый, эхом прокатившийся по всему холлу.

Откуда-то из глубины одной из лифтовых шахт — царапанье когтей по металлу, скрежет, лязг. Звук движения, быстрого и целенаправленного.

«Скат» мгновенно вспыхнул ярко-красной точкой на интерфейсе — цель в шахте, движется вверх. Быстро. Очень, очень быстро, со скоростью, которую система едва успевала отслеживать.

Я не стал оглядываться и выяснять подробности. Просто ускорился, почти перешел на бег, пересекая холл длинными шагами.

Добрался до двери, толкнул ее плечом — та поддалась с протяжным скрипом петель. За ней открылась лестничная шахта, узкая и темная.

Облегчение кольнуло где-то в груди — на одну секунду, не больше.

Я поднял фонарь и посмотрел вверх, туда, где должны были находиться ступени, ведущие на верхние этажи.

И выругался. Громко, отчетливо, с чувством.

Лестничные марши были обрушены. Полностью, тотально, безнадежно. Ступени висели разрозненными обломками, с которых торчала ржавая арматура, зияли огромные провалы, через которые виднелась темнота этажами выше. Несколько пролетов превратились в сплошной завал из бетона и металла. Не пройти. Если, конечно, не уметь лазать по стенам, как неизвестный монстр.

— Зашибись, — выдохнул я, глядя на руины лестницы с нарастающим раздражением. — Охренительно. Просто замечательно. Тупик, значит.

Придется возвращаться назад. Через этот самый холл, мимо лифтовых шахт, искать другой путь наверх — может быть, через офисы и пробитые стены, может, через какие-то служебные проходы или запасные лестницы в другой части этажа. Но есть ли они? Должны быть… Наверное. Потому что иначе единственный путь наверх будет вести через шахту лифта. А мне лезть туда очень не хотелось. Не говоря уже о том, что хаунд там точно не заберется. Впрочем… Собаку проще отправить ждать меня вниз. Здешних обитателей он явно боится, а для компании мне и Симбы хватит.

Я стоял в дверном проеме, глядя на обрушенные ступени и пытаясь успокоить дыхание, взять себя в руки. Думать, Антей. Оценивай варианты. План Б. План В. План «все пошло по бороде, но мы не сдаемся».

И вдруг услышал за спиной, со стороны холла, новый звук.

Шорох. Близкий. Очень близкий. Практически у меня за спиной.

Я замер, не поворачивая головы, и медленно, очень медленно перевел взгляд на интерфейс «Ската».

Красная точка. Яркая, стабильная. Пять метров позади. Неподвижна.

Я сглотнул. Рот пересох мгновенно.

Медленно, плавно, стараясь не делать резких движений, я обернулся и направил луч фонаря в холл.

Пустой холл. Разбросанная мебель, зияющие шахты лифтов, тени в углах. Никого.

Но «Скат» не врал. Цель была здесь. Где-то рядом. В пяти метрах.

Где, мать его?

Я медленно водил фонарем по пространству — стены, пол, опрокинутые кресла, стойка ресепшена.

Ничего. Пусто.

А потом, обозвав себя последними словами, я поднял луч на потолок.

Дерьмо.

Тварь висела на потолке, неподвижно, сливаясь с тенью.

Шесть лап — длинных, членистых, покрытых каким-то серо-зеленым хитином — цеплялись за бетон потолка. На концах лап были присоски — круглые, блестящие… Теперь понятно, что за круглые следы я видел. Тело вытянутое, сегментированное, метра три в длину, похожее на гигантское насекомое, только куда более мерзкое. Хитиновый панцирь покрывал его целиком и блестел в свете фонаря влажным отблеском.

Голова была обращена вниз, в мою сторону. Вытянутая, клиновидная. Там, где должны были быть глаза, зияли пустые атрофированные впадины — слепая, значит. Или почти слепая. Челюсти медленно, очень медленно раскрывались, обнажая несколько рядов игольчатых зубов — как у какой-то глубоководной рыбы, — между которыми блестела густая слюна.

И еще — из спины, между хитиновыми пластинами, торчали три длинных гибких отростка. Щупальца? Не знаю. Они извивались, поднимались, нацеливались на меня. На конце каждого я разглядел костяной шип, острый, сантиметров десять длиной.

Что за мутант? Откуда такое вообще взялось?

Секунда, за которую я успел разглядеть и запечатлеть на сетчатке ужасный образ, растянулась в вечность, а потом яркий луч фонаря полностью осветил ее морду, ударил прямо в пустые глазницы и раскрытые челюсти — и тварь взорвалась действием.

Реакция была мгновенной и яростной. Существо издало пронзительный визг — истеричный, высокий, режущий уши так, что я невольно поморщился от боли. Один из отростков на спине дернулся вперед резким хлещущим движением.

Я увидел, как шип на его конце выстрелил — просто вылетел, как из арбалета, со свистом рассекая воздух. Инстинкт сработал раньше сознания.

Я дернулся вправо, бросился в сторону, не думая, просто повинуясь рефлексу самосохранения.

Шип пронесся в сантиметрах от лица — я ощутил движение воздуха, услышал свист, почувствовал резкий едкий запах чего-то химического — и со звонким металлическим лязгом воткнулся в дверной косяк позади меня. Вошел в металл на добрую половину длины, застрял там, дрожа.

А в следующий миг тварь прыгнула — целенаправленно, точно, прямо на меня.

Все конечности были растопырены в стороны, готовые схватить. Челюсти раскрылись настолько широко, что я увидел внутренние ряды зубов — их там было три или четыре уровня, все острые, все направленные внутрь глотки. Второй отросток на спине уже целился, готовясь выстрелить еще один шип в упор, если я увернусь…

Времени на стрельбу не было.

Я прыгнул вперед и вниз — низко, почти стелясь над самым полом, кинулся под брюхо твари, пока она еще была в воздухе. Я увидел снизу ее сегментированное брюхо — серо-зеленое, более мягкое, чем верхний панцирь, пахнущее гнилью и химией. Пролетел под ним, ощущая, как одна из лап задела рюкзак, зацепилась когтями, царапнула по ткани, но не удержала. Кувыркнулся через плечо, проехался спиной по грязному полу, врезался боком в опрокинутое кресло.

Вскочил. Развернулся.

Тварь уже была на ногах — приземлилась на все шесть лап, шипела, разворачивалась ко мне. Быстро. Чертовски быстро для своих размеров.

Вжав приклад «Карателя» в плечо, я открыл огонь. Попал — одна из пуль пробила хитин на боку, вошла глубоко, вышла с другой стороны. Существо дернулось, взвизгнуло — высоко, пронзительно, режуще, — но устояло на всех шести лапах.

И рванулось снова.

Не прыжком — побежало, быстрыми судорожными рывками, лапы цокали по бетону, когти высекали искры, оставляли глубокие царапины.

Я отступал, стреляя на ходу — короткими очередями, целясь. Каждая пуля пробивала панцирь, но тварь продолжала двигаться, будто ран не замечала. Слишком много жизненно важных органов? Распределены по телу? Или просто адреналин — если у мутантов такое вообще есть — заглушает боль и