Фантастика 2025-168 - Сергей Леонидович Орлов

— А ведь правду говорит, — восхитился Стас, рассматривая наездницу уже открыто.

И было на что посмотреть. Теперь, когда мы находились вдали от волчьей стаи и я смог оценить стать нашей новой знакомой. Девушка была невысокой, крепкой, облаченной в плащ с глубоким капюшоном и сапоги с широкими голенищами. Ее светлые волосы были собраны в тугую косу. Лицо было загорелым, с аккуратным носом, большими миндалевидными глазами и пухлыми обветренными губами. Россыпь веснушек не портила ее, а придавал мягкости образу. Мне вдруг подумалось, что девушка не пытается казаться привлекательной и в этом ее особая прелесть.

— Если вы насмотрелись, я пойду, — Авдотья выдернула меня из размышлений резкой фразой. — Мне надо проверить работу лекаря и выяснить, починили ли забор. А вам не помешает отдохнуть.

Она покосилась на Зимина, который приложился к фляжке с восстанавливающим отваром.

— Все нормально. Я могу помочь… — начал было он, убирая тару в карман куртки.

— Я больше не прошу у вас помощи. Хватило того, что вы уже сделали, — ответила девушка и зашагала прочь, на ходу распорядившись, чтобы ее коня отвели в стойло и задали овса.

Мы с напарником завороженно смотрели ей вслед, пока кустодий не толкнул меня в плечо.

— Хороша девка, — с восторгом произнес он, глядя ей вслед. — Как конем управляет, вы бы видели.

— Это Авдотья, — сообщил ему я.

— Да я уже понял, — не переставал улыбаться мужчина. — До чего ж хороша.

— Я провожу вас домой, — уверенно заявил худенький парнишка, который появился словно ниоткуда. — Вашей госпоже, похоже, нехорошо.

Мы разом оглянулись, оценив Марфушечку, которая выбралась из машины и осматривала двор с нескрываемым отвращением.

Несмотря на мятое платье, сбитые в гнездо волосы и покрасневшее лицо, девушка демонстрировала самоуверенность императрицы. Она остановила взгляд на провожатом, который вызвался нам помочь.

— Куда нам идти? — спросила она.

— Туда, — парень указал на высокий дом в два этажа со стрельчатой крышей. Выложен он был из простого серого камня, но казался крепким. Особенно впечатляла широкая веранда с плетеной мебелью.

— Какая дыра, — прошипела Синькова, заставляя меня скрипнуть зубами.

Девушка подошла ко мне и бесцеремонно положила руку на мой локоть.

— Проводите меня, мастер. Я совсем ослабла.

Показалось, что она намеревается свалиться в некое подобие обморока. Чтобы не случилось этой оказии, я осторожно заметил:

— Не упадите. Тут повсюду мусор и вы окончательно испортите платье.

— Оно уже ни на что не годится, — надула губы Марфушечка.

— К тому же слуги будут потешаться, — схитрил я.

Такая перспектива девицу не устраивала. Она тотчас оценила двор, заметив нескольких работников, и стала ступать более уверенно. Однако, ее атласные туфли не подходили для улицы. Синькова призывно взглянула на меня, но я слишком хорошо запомнил слова Зимина о том, что наша спасенная вполне может принять мою доброту за ухаживания. Именно поэтому предпочел сделать вид, что ничего не замечал. Даже когда Марфушечка принялась издавать мучительные стоны при каждом шаге.

— Искупитель меня обереги, — пробормотал кустодий и подхватил мою соседку на руки, чтобы пронести до порога.

Она возмущенно пискнула, но вырываться не стала. Однако прижала к груди руки, чтобы ненароком не коснуться мужчины. На ее лице отразилась такая мука, словно вся боль мира мучила несчастную. Напарник поставил ее на порог и коротко кивнул:

— Не стоит благодарности.

С этими словами он поднялся по ступеням и толкнул дверь. Та оказалась незапертой.

— Этот человек ждал благодарности за то, что меня трогал? — задыхаясь от возмущения, просипела Марфушечка.

— Полагаю, что он как старый солдат не испытывал вожделения при исполнении важного задания, — обронил я, направляясь за Зиминым.

— Я обращался к вам, Павел Филиппович, — негромко хмыкнул мужчина. — Уверяю, я припомню однажды вам этот должок.

В доме было на удивление уютно. Гостиная была просторной и светлой. Наверняка днем тут было солнечно, учитывая большие окна, задернутые полупрозрачными шторами. Полы покрывали хорошо подогнанные светлые доски, до блеска натертые воском. У дальней стены расположился камин с двумя креслами, одно из которых казалось облюбованным хозяйкой. Я так решил, так как на его спинке лежал клетчатый плед и книга.

— Нищебродство, — резюмировала Синькова. — Ни одного ковра. И пианины нету.

— Действительно. Как может дом быть достойным без пианино, — язвительно отозвался Стас.

— И без ковров, — напомнила девушка. — У нас в доме почитай десятка три ковров есть. В одной только моей комнате их восемь.

— Да вы завидная невеста, — не унимался Зимин.

— Что есть то есть, — Марфушечка прошлась по комнате, проводя пальцем по каждой доступной поверхности и осматривая кожу на предмет пыли. — И убираются тут скверно.

— Я могу дать вам тряпку, — внезапно предложил наш сопровождающий.

— Зачем? — удивленно осведомилась девица.

— Чтобы вы пальцы не пачкали, — он открыто улыбнулся. — Или показали, как надобно убираться. Уверен, такая важная дама знает толк в ведении хозяйства.

— Еще чего не хватало, — фыркнула в ответ госпожа Синькова. — Чтобы я учила челядь служить в чужом доме. Тем более в таком.

— А что не так с домом? — спросил я, окончательно теряя терпение.

— Он ведь холопский, — скривилась Марфушечка. — Ни люстры хрустальной тут нет, ни ваз заморских. Пол из досок сколочен. И занавески дешевые.

— В этом доме останавливался сам император, — раздался голос от порога и мы повернулись к хозяйке, которая с усмешкой осматривала нашу компанию. — И он не нуждался ни в хрустальных висюльках, ни в мраморной плитке на полу. К слову, Станиславу Викторовичу пришлось по вкусу мое кресло. Я всерьез опасалась, как бы его помощник не утащил его в резиденцию. Хоть я и верная подданная Империи, но мебель отдавать мне ужасно не хотелось.

И только это заявление заставило нашу спутницу наконец замолчать.

Глава 25

Конюшни

Марфушечка вздрогнула. И я ее понимал. Только что, девушка при свидетелях пренебрежительно отозвалась о доме, где останавливался сам Император. У такой глупости могли быть последствия. И даже несмотря на врожденную недалекость, Марфучечка должна была это понимать. Но мне было ее совершенно не жаль. Я слишком хорошо знал, что за человек передо