ФИЛИСТЕР (Один на троих) - Владимир Исаевич Круковер

в вольере, во дворе, но большую часть времени она по этому двору свободно бегала. Через забор находился детский сад, куда она часто отправлялась в гости, поиграть с детишками. К счастью, никто из соседей не знал, что она волк, все думали, что она лайка нечистопородная. Интересно, что в лесу, где мы с ней, хоть редко, но бывали, она ночью старалась не отходить от костра, и вообще вела себя там как-то неуверенно, ходила за мной по пятам, осторожничала.

С динго из Ростовского зоопарка работал мои товарищ, Г. Алешня, кинолог МВД. Собака запомнилась ему тем, что от нее практически не было запаха в квартире, тем, что она сгрызла здоровенный подоконник, и тем, что в годовалом возрасте убежала безвозвратно.

Что волчицу, что динго из Ростова отличали колоссальная реакция. Моя волчица Джерри лизала меня в лицо в прыжке и я никогда не успевал увернуться. Динго, по рассказам, в игре всегда успевал отобрать мячик или куснуть. А ведь, играя с собакой, особенно молодой, мы зачастую опережаем ее в движении.

Все это было в будущем и мне было интересно побывать в начале этих опытов с собачьими. Но — увы! Телом я не распоряжался, да и слух получал выборочно, когда Боксер считал возможным. А тот увлеченно носился по нескольким комнатам оружейки в подвале здания, примеряя на руку всяческие орудия для кровавых ритуалов.

Особенно долго он задержался в химическом отделе, выбирая какой-то яд. Я уже понял, что попал в тело обычного ликвидатора, воспитанного Комитетом Государственной Безопасности. И меня не удивляло его богатство — его «трофеи». У жертв и заграницей можно неплохо прибарахлиться.

— Точно замедленного действия? — спросил Боксер, отбирая пузырек с оранжевыми капсулами.

— Часа три форы вы имеете, — лаконично ответил оружейник.

— Тогда беру. Оформите заодно разрешение на вот этот шестизарядный браунинг скрытого ношения. И стилет возьму с чехлом.

Он показал миниатюрный пистолет и узкий нож в чехле, имеющего форму фигурной авторучки. И там в самом деле был пишущий механизм. С другой стороны.

— Деньги нужны будут, я принесу из бухгалтерии? Начальник просил вас не светить по кабинетам.

— Рублей пятьсот, пожалуй. Крупными купюрами…

Оружейник ушел и я попытался завязать разговор:

— Я понимаю, кто ты по профессии. Но нам надо как-то уживаться, я ведь из твоего мозга никуда не денусь. Как и Ветеринар.

— Я придумаю, что с вами делать, — резко ответил Боксер. — Потом, позже!

Глава 36

А потом мы вернулись в Дом колхозника, где легли на койку в пятиместном номере за семьдесят пять копеек в сутки.

Боксер расслабил мышцы и впал в полудрему, сохраняя контроль на сознанием. Подавить его нам не удалось, хотя и чувствовал я усилия Ветеринара — он пытался помочь. Надо думать, что его сознание тоже привыкло к более комфортному существованию и что он так же ощущал тело, как и я.

Неприятное заключалось в том, что чувствительность тела, которым не мог управлять, сохранялась. И реакция у меня лично была совсем не такая, как у хозяина этого тела. Меня, к примеру, раздражало подтирать попу жесткими газетами, на кусках которых были свинцовые следы шрифта. Да и питаться я бы предпочел вкуснее, а жить с удобствами. Аскетизм Боксера был врожденным и менять его нам не под силу, просто надо, когда он заснет перехватить управление телом и загнать парня поглубже куда-то там, в мозге, вроде…

Но Боксера видимо учили спать в полглаза и он был все время настороже. Я как бы шевельнул пальцем на ноге, но железная воля КГБешного боевика отсекла меня от тела.

А этот хрен продремав пару часов встал свежим и, посетив туалет в коридоре, направился по делам. Для этих дел он прошагал добрых пять километров пешком и нырнул в полуподвальное помещение, над которым висела вывеска: «Пельменная».

Пластиковые «стоячие» столики, стены по шаровой масляной краской, синеватые лампы дневного света на потолке (жужжащие от попыток светить), несколько мужиков за столиком в углу и дородная буфетчица, разливающая пиво из пенного крана.

— А, паренек, — окликнула она Боксера, — только завезли пару бочек. Будешь?

— Конечно, — согласился Владимир. (Вот мы и начали хозяина тела звать по имени…).

Он принял две кружки, отрицательно ответил на предложение «прицепа» и поставил их на столик у входа. (Который одновременно являлся выходом и потому там редко занимали в полупустом зале). Но пить не стал, лишь имитировал этот процесс. (Я сперва не понял — почему, но по следующим приключениям догадался).

А тут как раз в пивнушку зашел человек восточной наружности и приблизился к буфетчице. А та ему протянула пухлый конверт. (Не знал, что рэкет был и в СССР). И тот час мужики выбрались из своего угла и окружили восточного человека.

— Ты по какому праву честную женщину обдираешь? — спросил один из них, в теплой кепке с наушниками. — Много воли себе взяли на чужой земле!

— Эй, послюшай, — сказал азербайджанец. — Это наш старший ей пиво купил по знакомству, чтоб баба выручку делала. Какой обдираешь, слюшай! Какой чужой страна? Страна одна — советская. (Ну да, ошибся я — не существует еще в СССР этой гадости).

А мужики, разыгрывая скверный спектакль, взяли айзера за грудки и повели к выходу, сломив сопротивление испуганного восточного человека. И тут на Владимир отошел от своего столика, оставив две кружки не тронутого пива и двумя резкими ударами, без предупреждения и слов вырубил двух человек из угловой компании. А третьему сказал строго:

— Отстал от человека!

И кивнул буфетчице, закрутившей диск настенного телефона:

— Не надо ментов вызывать, разобрались уже.

Ну а потом Боксер (которого я уже стал звать уважительно) предложил восточному человеку пиво, ожидаемо принял отказ и дополнил:

— К сожалению плана[1] при себе нет, а то бы кальян предложил.

— Любишь кальян с планом?

— Служил