Гуд бай, Америка… - Юрий Артемьев

власть в стране, арестованы и понесут заслуженное наказание. Список возглавляли такие фамилии, которых большинство граждан страны видели лишь только по телевизору и вообще считали небожителями. Тут же пронеслась чистка партийного и руководящего аппарата по всей стране. И, кстати, народ это поддержал. Те, кто ещё вчера вершил судьбы людей, сегодня оказались на нарах. Не помогали ни связи в верхах, ни былые заслуги. Ибо те, кто были там наверху, сами оказались в похожей ситуации. Вражеские голоса тут же на все лады стали верещать о том, что вернулись репрессии, как при Сталине. Тридцать седьмой год — вопили они. Но на них никто не обращал внимания. А страна продолжала жить своей жизнью. Танков на улицах не было. На милицейские патрули, усиленные военными никто не обращал внимания вроде бы. Но при этом преступность снизилась практически до нуля. Любое правонарушение пресекалось на корню. Тирания? Нет. Просто наведение порядка.

02 октября. 1974 год.

США. Штат Техас. Даллас.

Александр Тихий.

Рано утром, ни свет, ни заря припёрлись Лёха с Маринкой. Вот у людей здоровья немерено. Полночи, небось, кувыркались, а с утра оба двое, как огурчики. И что с того, что я спал один-одинёшенек. И свою половину ночи я гонял мысли по кругу, так и не надумав ничего путного.

Всё-таки Лёшка военный до мозга костей. Как в том анекдоте про прапорщика и его интеллигентного соседа.

Выпили они как-то вечером по-соседски. А наутро у интеллигента башка трещит, вот-вот щас лопнет. Ну, а прапор свеж и бодр. Переживает за соседа, интересуется:

— Что с тобой?

— Голова болит… — отвечает ему бедолага.

Прапорщик делает недоуменное лицо, стучит себя костяшками по лбу. Звук такой, прям, как дерево по дереву.

— Странно. А чему там болеть? Там же кость…

* * *

Ничего. Умылся, побрился. А после небольшого завтрака всё вообще пришло в норму. Вот, что кофе животворящий делает. Даже если они тут его совсем не умеют готовить.

— Ну, что? — спрашивает неугомонная Маринка. — Пойдём искать новый самолёт?

— Что? Летать понравилось?

— Ага…

— Ребята! Я тут одну газетку почитал.

— И что? — это уже Лёха подключился.

— Есть информация. Но нужно всё обдумать.

— Выкладывай!

— Да, пока особо выкладывать-то и нечего.

— Чего-о? А поконкретнее нельзя?

— Льзя. У меня теперь есть новый телефон для связи с нашими.

— И что они говорят?

— Пока ничего. Я ещё не звонил никуда. Думаю вот…

— А чего там думать?

— Лёша! Ты считаешь, что думать вредно?

— Много думать — вредно! От этого потом ум за разум заходит.

— Ага. И через зад выходит… Нет, брат. Ты не прав. Думать иногда даже полезно для здоровья.

— Когда будешь звонить? — уже серьёзно спросил Лёха.

— Думаю, что сегодня. Перед полётом.

— Ага. Если он состоится ещё, этот полёт. — скептически заметила Маринка. — Что-то нашего пилота не видать. Наверное, вчера пива насосался и дрыхнет.

* * *

А вот тут она и не угадала. Стэн Ховард появился почти сразу же после её слов, причём свежий, как огурчик. Типичный военный лётчик, хотя и бывший. Но, как мне всегда говорил мой старый друг, выйдя в отставку: «Бывших не бывает!» Мент останется ментом, моряк — моряком, а лётчик — лётчиком. Это не лечится.

— Ну, что, парни? — с ходу начал он. — У меня для вас есть две новости. Плохая и хорошая. С чего начинать?

— Давайте с хорошей — предложил я.

— Я нашёл пилота, который согласился вас подбросить…

— Так… — пробормотал Лёха. — Тогда какая плохая новость?

— Он согласился лететь только до Хьюстона.

— «Хьюстон! У нас проблема!» — выдал я ставшую уже крылатой фразу, и чуть было не закрыл рот руками.

Я стал судорожно вспоминать: «Когда впервые прозвучала эта фраза?»

Но, похоже, Стэна моя фраза не удивила. А я уже вспомнил, что фраза старая. И прозвучала она в каком-то фильме про космонавтов, снятым ещё до семидесятого года. Там, кстати в одной из главных ролей снимался тот самый Грегори Пек, которого я совсем недавно наблюдал на экране в фильме «Золото Маккены». Сразу стало грустно. Потому что при этом вспомнилась и Алёнка, вместе с которой мы ходили в кино. Я никак не могу себе простить её гибели.

Сколько ещё человек погибнет рядом со мной? Список уже вырисовывается довольно-таки большой. Тётя Наташа. Бес… Жанну Хмару из этого списка я, пожалуй, вычеркну. Туда ей и дорога! Ну, а потом… Мирко в Югославии. А его брата Станко потом подранили уже в Италии. Лолита… Оба брата Прайоры. Алёнка… Да ещё и Васин. Он наверняка погиб там, в коридоре больницы. Мы же его оставили, когда он уже был ранен. А выстрелы стихли ещё до того, как мы покинули госпиталь. И вряд ли он остался в живых. Вряд ли… Несмотря на двойственное отношение к нему, но он всё же помогал нам… Да и не стоит его огульно обвинять. Ведь я не знаю подоплёку всей этой закулисной кухни разведки…

Ладно. Хватит о грустном! А вот про Хьюстон и проблемы… После того пророческого фильма. Как там он назывался? То ли «Потерянные», то ли «Отрезанные от мира»… Как-то так вроде бы. Да. Где-то через год у пиндосов произошла реальная ситуация, почти в точности описанная в том самом фильме.

Это было, когда американцы в очередной раз нацелились на Луну… Кажется, это был Аполлон под номером тринадцать. Да, точно. Тринадцать. Несчастливое число. И вот тринадцатого апреля семидесятого года с борта тринадцатого Аполлона снова прозвучала эта фраза, ставшая с этого момента навсегда знаменитой: «Хьюстон! У нас проблемы!»

— Да никаких проблем, парни. Просто тут никто не летает так далеко больше. А там под