Демонолога вызывали? Том 2 - Александр Вольт

Но сейчас там стоял Альф. Вернее сказать то, что я никогда бы в своей жизни не назвал Альфом, если бы не попросил его об этом сам.

Бес выставил свою массивную руку, которая приняла на себя удар. Металл врезался в мышцы и рухнул на землю.

— Слабо, — пробасил демон, — после чего схватил стул за сидушку и со всей силы дернул на себя.

У Смолякова земля буквально ушла из-под ног. Он неуклюже вскинул руки вверх, после чего попытался удержать равновесие, но все равно упал и подвис в воздухе в верх ногами. Альф поднял его на полметра над землей и второй лапой перехватил за передние конечности, чтобы Смоляков не дергался.

— Я держу его, Марк, — сказал он голосом, словно всю жизнь только и пел в опере на самом низком регистре.

Едкая струя черной жидкости почти было попала в лицо демона, если бы он не успел отдернуть голову в сторону, выпустив Смолякова из рук.

— Ах ты… — договорить Альф не успел. Смоляков заехал ему ламой прямо в челюсть и, к моему удивлению, весь раздутый корпус беса наклонился, словно собирался вот-вот завалиться. Но он устоял на ногах. Оборотень снова попытался плюнуть в падающего беса черной едкой жидкостью, но Альф тоже, несмотря на размеры, был достаточно проворным.

Он ловко припал к земле и саданул своей лапищей по ногам Смолякова, от чего тот был вынужден попытаться подпрыгнуть, но остатки стула не дали ему нужной свободы и тянули обратно к земле. Лапа альфа снесла его, опрокинув на пол. В этот раз демон навис над ним сверху, сцепив передние конечности своей рукой, а второй лапой уложив на том месте, где была морда.

Такое действие вызывало у меня легкое опасение, что оборотень может попытаться плюнуть на его руку и прожечь ее насквозь, но действовать нужно было быстро.

— Давай! — крикнул мне Альф. Но я и без него уже понимал, что время действовать наступило. Подскочив на ноги, я в два прыжка оказался возле Смолякова и приставил дуло пистолета-шприца ему в районе шеи, после чего нажал на спусковой крючок. Раздался короткий щелчок и жидкость стала уходить из колбы. Когда емкость опустела, я отвел пистолет и положил его в стороне.

Смоляков задергался. Он рвался из-под железной хватки Альфа с такой силой, что у меня в голову закралась одна мысль: а что, если это не снотворное, а препарат, которым Илья Олегович просил сделать ему эвтаназию?

Звучало, как бред, но человек в его положении… Думалось мне, что он может пойти на что угодно, лишь бы в самый тяжелый момент жизни больше никогда не прийти в себя. Обернулся и дело с концами.

— Марк, я долго так не смогу, — подсказал мне Альф. И я чувствовал, что он не врет. Силы, которые он использовал, напитавшись в Аду, очень быстро иссякали и уже начинали захватывать по нашему совместному каналу даже часть моих резервов.

— Больше и не нужно, — ответил я ему, глядя на то, как с каждым рывком Илья Олегович дергается все слабее и слабее, а веки тяжелеют и смыкаются. Как бы он ни пытался их распахнуть; каким бы сильным духом или с каким-то древним богом внутри себя не жил — плоть есть плоть. Она слаба и увечна.

Через еще полминуты тело существа, внутри которого был заперт разум графа Хмарского, спокойно и безвольно лежало на полу. С комичным свистом сдуваемого шара Альф сдулся до прежних размеров и тоже упал на спину, раскинув руки в стороны.

— Никогда, — пискнул он. — Никогда больше в жизни меня не проси это делать.

— Почему? — спросил я с долей ехидства.

— Потому что такие обращения дискомфортны, отнимают много энергии, сил и вообще после них себя чувствуешь, словно половая тряпка, которой вымыли загон для свиней, а потом как следует прополоскали и выжали не то, что досуха, а просто что аж ткани трещали. Понимаешь о чем я?

Я растянул губы в кислой ухмылке.

— Нет.

— Да тьфу на тебя, Каммерер! — обиделся бесенок. — Я из-за тебя жизнью рискую, а ты мне тут рожи теперь корчишь, когда я отходняки лютейшие ловлю. Все, я спа… хр-р-р…

Я встал над Альфом и присмотрелся: не придуривается ли. И, действительно, не придуривался. Бес отключился почти мгновенно, что было логично.

К счастью, опасение насчет препарата оказалось ложным. Смоляков тоже спал глубоким сном, который по глубине, наверное, можно было бы сравнить со сном Спящего Чуда-Юды где-то там внутри его головы, на задворках энергетических уровней.

Его грудь медленно вздымалась, так что нужды приставлять зеркало под нос или ко рту не было, чтобы убедиться, что он жив и дышит.

Я закатил рукава своей рубахи и присел возле головы Ильи Олеговича Смолякова, скрестив ноги под себя. Так как такое проклятие я не могу снять или разрушить — придется обращаться к обходным путям. А они есть всегда. Как минимум я могу облегчить боль, которую испытывает наш граф и попытаться оставить ему разум.

Все, конечно же, в дальнейшем будет зависеть от него, потому что те символы, что я сейчас сидел и выводил у него по черепу пальцем, требуют к себе… некоторого внимания.

Суть их проста: они будут поддерживать его первичное начало, но только ментальное. С телом я, увы, ничего сделать не смогу. Но чтобы эти руны работали, к сожалению, Илье Олеговичу придется каждый раз бороться со своим внутренним зверем, который, как он сказал, застилает ему глаза кровавым туманом.

И если у него хватит сил, желания и мужества сталкиваться во время обращения с этим вторым «я» — тогда спустя небольшой промежуток времени он сможет жить, как обычный человек. И если слуги не будут шарахаться от его внешнего вида, то вполне даже жить в своем поместье, когда наружу будет лезть… вот это…

Но это лишь теория, которую мне придется проверить на