Тропы зазеркалья - Кирилл Юрьевич Шарапов

еще один, и еще. А они шли рядом, поддерживая и защищая, даже голоса в голове стали, куда как тише. Зеркало возникло из плотного непроглядного тумана внезапно, всего в каких-то двух метрах.

— Прощай, — раздался в его голове тихий, едва различимый шепот, и фигура Ольги, сотканная из тумана, пошла клочьями.

— Прощай, — целуя призрачными холодными губами, произнесла Влада и тоже развеялась.

Радим с трудом устоял, так как голоса навалились на него с новой силой, но зеркало было прямо пред ним, и лучшего стимула, чтобы бороться, просто не могло быть.

— Аааа, — что есть мочи заорал Дикий, срывая голос, и как штангист, на рывке, подняв Фабера, швырнул его в сияющий провал, после чего упал в него сам. Больше он ничего не видел и не слышал, только промелькнула одинокая мысль, он справился.

Из забытья он выплывал медленно и крайне тяжело. Веки были, словно из чугуна отлиты. С огромным трудом он приоткрыл правый глаз, но муть мешала разглядеть, где он находится, и только примерно через минуту Радим понял, что лежит на ковре. Уставившись на запертую дверь, кое-как открыв левый глаз, он все же сел. Голова закружилась, и кабинет антиквара принялся вращаться. Вяземский повернулся и увидел лежачего вниз лицом Фабера, тот до сих пор пребывал в отрубе. Радим ухватился рукой за подставку для каминных принадлежностей, массивную, кованую, наверняка дорогую, и кое-как смог встать. Пошатываясь, он дошел до большого бара. Взяв бутылку минералки, стоящую на столике рядом, залпом выхлебал ее. Крутить прекратило. Вяземский подошел к зеркалу и с третьей попытка сумел посмотреть резерв. Да, потрепало его, энергии было на донышке, от силы процентов десять, но этого было вполне достаточно, чтобы привести в чувства хозяина дома. Сняв паралич и руну сна, Радим доковыляв до двери, повернул ключ и сорванным сиплым голосом крикнул в коридор:

— Ирина Арнольдовна.

Каблучки домашних туфелек простучали по паркету, и в кабинет, едва не сметя пошатывающегося Радима, ворвалась жена антиквара.

— Димаша, — упав на колени, прошептала она.

Именно в этот момент Фабер решил открыть глаза.

— Здравствуй, душа моя, — прошептал он, — я дома.

Женщина разревелась, обняла мужа. Так они и сидели. Радим повернулся к застывшему в дверях Сергею.

— Кофе сообрази, и пожевать что-нибудь, и не только мне, Дмитрию Семенычу тоже подкрепиться не помешает, мы почти сутки не жрамши. Дорого мне это далось.

— Какие сутки? — озадачился Сергей. — И часу не прошло, как мы тебя тут оставили. Ирина Арнольдовна даже нервы мне истрепать не успела, только капли какие-то вонючие пила и по столовой круги наматывала, — последнее он сказал едва ли не шепотом. Оно и правильно, нечего хозяйку критиковать.

— Интересно, — улыбнулся Вяземский. — Полезная информация.

Сергей еще пару секунд смотрел на Радима, после чего развернулся и отправился в сторону кухни. Вяземский бросил взгляд на обнявшихся супругов, так и сидящих на полу, и, подхватив рюкзак, надо сказать не без натуги, пошел следом за охранником. Его работа была тут выполнена, остался последний пункт — оплата.

Когда он вошел в кухню-столовую кофемашина уже вовсю жужжала и шипела. Скинув рюкзак у стены, Радим открыл кран и принялся умываться, ледяная вода довольно быстро привела его в чувство.

Достав айкос, он отправился в небольшой зимний сад и, устроившись в плетеном кресле, закурил. Сергей вышел следом, принес пепельницу и большую чашку черного крепкого кофе. Вяземский поблагодарил его кивком и, прикрыв глаза, сделал глоток. Докурив первую, он тут же вставил вторую, а затем третью. Руки до сих пор подрагивали, место он, конечно, нашел интересное и крайне полезное, но вот дорога туда слишком проблемная. Нужно узнать у Редана, есть ли у него сильные ментальные амулеты, и если что, заказать.

Дверь в зимний сад открылась, и на пороге появился Сергей.

— Дмитрий Семенович и Ирина Арнольдовна ждут вас в столовой.

Радим кивнул и, кинув в пепельницу окурок, вернулся в дом.

Ирина Арнольдовна вскочила со своего места и, кинувшись к Вяземскому, по-матерински обняла его.

— Спасибо тебе за все, Радим. Ты так много для нас сделал.

— Нас с Дмитрием Семёновичем связывают долгие деловые отношения, и не одна выпитая рюмка коньяка и виски. Он мне сильно помог и никогда не обманывал, так что, я сделал это не только для него, но и для себя.

Ирина Арнольдовна разомкнула объятия и, улыбнувшись, отступила на шаг.

— Но дело — есть дело, — доброжелательно заметила женщина.

— Все верно, дорогая, — подал голос антиквар.То, что совершил Радим, то, на что он пошел ради того, чтобы вернуть меня, нуждается в награде. — Он опустил руку вниз и, подняв с пола кубик из денег, запаянный в пластик, поставил его на стол и толкнул по деревянной поверхности в сторону Вяземского. — Дикий, здесь три с половиной миллиона. Ирина сказала, что ты назвал сумму в миллион, как нижнюю точку даже при негативном раскладе, но я здесь, жив и здоров, и это только твоя заслуга. Если мало, скажи.

— Нормально, — кивнул Вяземский. — Вы мне еще зеркальце это проблемное обещали, вот и добьем.

— Точно, — хлопнул себя по лбу антиквар. — Сергей, зеркало из кабинета замотать в простыню, обвязать скотчем и завтра доставить домой к Радиму. Мне оно не нужно, я теперь долго от зеркал буду шарахаться.

— Не надо никакой доставки, сам заберу, джип у меня приличный, сейчас заднее сидение сложим, и думаю, оно без проблем влезет, только упаковать хорошо нужно.

— Сделаю, — кивнул Сергей и покинул столовую.

— Погоди, Радик, — произнес Фабер. — Тебе цепи с браслетами нужны были. — Он выложил на стол снятые кандалы, — вот.

Радим кивнул.

— Вот за это спасибо. Как сняли-то?

— Да просто, там на винт с гайкой было заперто, пассатижи, и пять минут.

Вяземский подошел и, забрав кандалы, закинул их в свой рюкзак, который стал уже совсем неподъемным.

— А теперь, если вы напротив, я поем.

Ирина Арнольдовна быстро выставила на стол перед ним тарелку с бифштексом, пюре и парой кусков почти черного бородинского хлеба, а рядом блюдце с маринованными огурчиками и помидорчиками.

— А вы? — спросил Дикий у Фабера.

— Приятного аппетита, Радик, — пожелал антиквар. — Кушай, мне кусок пока в горло не лезет. Ирина тоже не хочет, а ты ешь, не стесняйся. Может, ты