Брандвахта - Александр Викторович Горохов

— Что ты сказал? Да я тебя за такие слова прямо здесь и похороню!

Хрен успеешь! До тебя метров десять, а у твоего «макарки» надо сначала предохранитель снять, а потом ещё и затвор передёрнуть. Второй, тот что с обрезом, пока только демонстрирует оживление, и даже своё уё*ищное оружие не поднимает. Только и успел поднять к тому времени, когда третья и четвёртая пули (первые две тому, который с пистолетом), угодили ему в грудь.

И тут из «Москвича» с матами вылетел Некрасов.

— Какого х*я⁈ Что они тебе сделали, что ты их расстрелял⁈

— Друга убили. И беременную женщину, которую я знал, изнасиловали и довели до самоубийства. Ты куда? Когти рвать надо, пока их дружбаны сюда не нагрянули и нас тут не положили.

— Раньше думать надо было! Тебе, бл*дь, срать на всё, а я клятву давал помогать всем, кому эта помощь требуется. Даже таким уродам, как эти, — рявкнул в ответ Александр.

Ну, что с ним поделаешь?

— Ворошиловский стрелок хренов! — через полминуты снова фыркнул доктор. — Один наповал, а у второго агония. Поехали уже, а то и впрямь влетим в ещё более серьёзные неприятности.

Нет уж! Теперь я свою задачу выполню — трофеи соберу. Нефиг местным бандючками целых два ствола оставлять. Ага. И патроны, которые нашлись не только в кобуре, но и в бардачке «девятки».

А ведь эти твари сегодня уже стреляли из обоих стволов! Свежим запахом сгоревшего пороха разит, что от пистолета, что от обреза. В кого или во что стреляли, разбираться, конечно, не буду. Нам ведь действительно неплохо бы «дёрнуть» отсюда. А время я тяну для того, чтобы выявить, нет ли в этих садах кого-нибудь ещё из их шайки. Выедут на выстрелы, а я их встречу уже автоматным огнём.

Нет, кажется, никто больше не лезет…

— В общем, дело такое, Саня. Когда подъедут сообщнички этих гнид, я не знаю. Может, через пять минут, может, через полчаса, а может, часа через четыре. От этого времени у нас будет форы примерно полчаса, пока они выясняют, при каких обстоятельствах этих грохнули. А потом, если приехали быстро, ломанутся в погоню. Машины у нас приметные. Особенно — если будем ехать в паре. Ты сможешь на трассе держать скорость сотню? Машина её потянет, я проверял.

— Наверное… Дорога, насколько я помню, хорошая…

— Хорошая. И главное — никакого движения по ней. Нам в таком темпе надо пролететь до… Подлесного, — заглянул я в атлас автодорог. — А в районе Подлесного уйдём направо, на вот эти дорожки, по которым выйдем к Архангельскому. Ну, а там уже и на Уфу выскочить можно. Даже… уже за аэропортом. И пусть погоня за нами по Оренбургскому тракту ломится. До того же аэропорта долетит и поймёт, что мы уже либо в городе, либо уехали по тракту в другую сторону.

— Разумно, — подумав несколько мгновений, кивнул Некрасов. — Только ты знаешь, что эти дорожки, которые ты показал, не асфальтированные, а обычный грейдер?

— Да нам уже пофиг будет. По ним за нами точно никто гоняться не станет, можно будет и потихоньку тащиться. Да и, как я сказал, если братки заявятся через несколько часов, им и смысла не будет за нами гнаться. Они ж не идиоты, сообразят, что мы за это время успеем до Уфы добраться, а в городе нас — ищи-свищи.

«Ниссан» можно было бы гнать и все сто двадцать. Но я опасался за неопытность Александра, и строго «держал стрелочку» на сотне. И минут через сорок сбросил скорость и врубил правый поворот. По крайней мере, на последних километрах перед нужной деревней в зеркала заднего вида я никакой погони не видел, так что, можно и выдохнуть. Только остановились, чтобы «сходить в кустики» и посовещаться, всё равно уже лишь после того, как выехали на дорогу Стерлитамак — Белое Озеро.

— Как ты? Нормально? — спросил я Сашу.

— Сначала дёргался, а потом привык.

Ну, да. С тем, что на трассе пустота, я погорячился. Попались, всё-таки, две встречных машины. И обе — на узкой части нашего маршрута, между Салаватом и Стерлитамаком.

За Табынским как раз и начался тот самый грейдер. Пришлось тащиться километров пятьдесят в час. В сухую погоду здесь, должно быть, после каждой машины дикая пылища, а сейчас, после дождей, которые, кажется, скоро сменятся бабьим летом, из-под колёс только брызги из луж летят. Так что до объездной около Архангельского плелись больше часа. А там снова выехали на асфальтированную дорогу Белорецк — Уфа.

Если бы можно было без опаски выскочить на Оренбургский тракт в Булгаково, я бы так и сделал. Но пришлось вручить атлас автодорог Ваську, чтобы «штурман» подсказывал, где свернуть с шоссе на дорожки между деревнями и куда где поворачивать на них.

Покорячились, конечно, и на дорогах между деревнями, и на деревенских улочках. И на панели грузовичка перед тем, как выехали на тракт в районе посёлка Геофизиков, загорелась лампочка резервного запаса топлива (в бак «Москвича» я влил две пятилитровые бутыли бензина ещё возле дома Богдановых). Но ведь добрались. Может быть, зря «шухарились», а может, не зря. Главное — обошлись без стрельбы.

Там, перед выездом на тракт, снова встали. Не только, чтобы «оправить естественные надобности», как выражаются в армии, но и дать инструкции нашему новому «члену колхоза». Предельно простые: не отставать (в общем-то, я всю дорогу пялился в зеркала, контролируя, не оторвался ли я от легковушки), внимательно следить, куда мы собираемся поворачивать. Всё.

Брюхо уже урчит, жратвы просит. Но осталось-то совсем немного. Приедем, и нас накормят, напоят и кого-то, может быть, даже «спать» уложат.

Впрочем, с последним я погорячился. Наташа, конечно же, начнёт расспрашивать по поводу матери, опять расстроится, и ей вовсе не до секса будет. Так что, хренушки мне, а не занятие любовью. Наверняка придётся её до вечера успокаивать.

Некрасов, хоть и устал с непривычки, но держался нормально. Так что заехали в частный сектор района Колонии Матросова без проблем. На удивление, никакой привычной тусанины в районе алкашиного «гнезда» не наблюдается. Мелькнуло только какое-то рыло в окошке. Зато возле одного из «наших» домов в конце улицы… то ли шесть, то ли семь трупов и россыпь битого стекла, похожего на то, как оно рассыпается, если расколотить сталинитовые «боковушки» машины. Друг друга перемочили, что ли?

Но меня ошарашило то, что на полянке