Мастер меча тысячелетней выдержки. Том III - Оро Призывающий

возвысил голос; клинок метнулся в мою сторону, не атакуя, а просто указывая на меня. — Какой отличный день! Судьба сегодня даровала мне сразу два подарка. Я преподнесу Богам твою отрубленную голову, а душа твоя отправится обратно в Ад — а этого «лидера и символ» я покажу всем… все увидят, чего стоит убийца Гименея!..

— Все и так уже это видят, — фыркнула Августа.

— Что ж, вы уже увидели, — Данте повернулся к ней. — Значит, ваше последнее дело на Земле выполнено; вас можно и прикончить. Даже тебя, еретик! — он перевёл меч на Хаска. — Я сегодня добрый!

Я задумчиво смотрел на него. Конечно, я давно мог бы атаковать Данте, но все эти разговоры так завораживали… А кроме того… я кое-что заметил. Кое-что занятное.

Ладно, пока он болтает — он не нападает, так что пусть поболтает ещё немного. Поглядим, чем это окончится.

— Да! Да! — взвыл Антон. — Это они виноваты… они предложили восстать против Богов, я не виноват…

— Вот как? Повторишь это, когда я выволоку тебя на главную площадь этого городишки? А⁈

— Да! Повторю! Клянусь… Прикончи их, а я…

— Слушай, ты! — не выдержала Лебедева; она глядела прямо на Данте. — Я понимаю, что ты фанатик, но не можешь же ты быть настолько тупым? Он просто хочет, чтобы ты прикончил нас, как свидетелей его позора, а сам потом попытается сбежать!

Антон побледнел; кажется, именно это он и собирался провернуть. Что, и свою невесту тоже собираешься пустить в расход, Кислевский? Чтобы потом объявить своему и её папашам, что «сделал всё, что мог, героически отбивая её у злодея, но тот всё-таки успел»?

— О, не беспокойся об этом! — Данте покачал головой. — Я вовсе не тупой, девочка. Никто не поверит, что этот трус действительно перешёл на сторону Богов, или что он убил Гименея, «спасая того от позора». Что за бред! Но, видишь ли… от меня он не сбежит.

Улыбка Данте не угасала, напротив, она становилась всё шире; блеск в глазах лишь разгорался.

— Не только не убежит… но и не обманет. Не избегнет! Всё случится так, как предначертано Богами…

— Да забудь ты о своих Богах, — заметил я. — Возможно, ты ещё не заметил, но…

— … а потому в вас нет нужды. Вы все умрёте, здесь и сейчас!

Данте коротко рассмеялся — и сорвался с места, прямо по направлению ко мне; я метнулся навстречу, стараясь перехватить его раньше, чем он доберётся до остальных…

Чёрт!.. Можно владеть силой множества Богов, но, когда тебе в колени врезается половина разрубленной кровати, это всё-таки неприятно. Я запнулся, едва не потерял равновесие, потерял несколько секунд…

— Кислевский!! — заорали Лебедевы и Хаск.

— Это он её швырнул!

— Зачем ты это сделал, мразь⁈

Данте рассмеялся.

— Хочешь доказать свою верность, мальчик? Отлично, отлично, а теперь…

Огромный меч неумолимо приближался к моей голове; из-за этих несчастных секунд я потерял инициативу, и был обречён…

Так, они, кажется, думали. Кислевский и Данте.

Ну не идиоты ли?

…я поймал широкое лезвие рукой; ту слегка царапнуло, но всё-таки причинить мне серьёзного вреда этот клинок теперь не мог. На лице Данте и Антона появилась удивлённая растерянность, непонимание, замешательство…

В следующую секунду я вырвал клинок из руки Данте — и, ухватив его за рукоять, врезал по посланнику Богов.

Вот так. Словно это камень. Просто и понятно.

…Анжела Аквила чуть закашлялась; кажется, её тошнило. Ну да, ну да — от моего удара Данте едва не разорвало пополам. Он лежал в углу с развороченной грудиной, с кишками, вывалившимися наружу, и кашлял кровью.

— Кха… как ты…

— Прости, Данте, — улыбнулся я, подходя ближе. — Просто… просто я сильнее. А ещё я о**ительный мечник, знаешь ли.

У Антона дрожала челюсть; он пытался встать, но, кажется, не получалось. Все уставились на меня — даже Хаск, который, казалось бы, должен был знать…

Похоже, никто из них до сих пор не понимал, насколько я теперь силён. Ни Антон, который испытал на себе превосходящую силу Данте и думал, что я обречён. Ни Анжела, пытающаяся понять, что из рассказов обо мне — правда, а что — вымысел. Ни остальные…

— Боги… — выкашлял Данте. — Боги… вернут меня… это ещё не…

— Ох, — вздохнул я. — Прости, приятель. Я ведь несколько раз пытался сказать тебе об этом, но ты вечно меня перебивал. Зевс и остальные… они сдохли. Вчера. Так уж вышло. Из всего основного пантеона олимпийцев остался только Дит… вот к нему-то ты сейчас и отправишься.

— Ч-что?.. — в глазах Данте зажёгся ужас. Он не спорил, не орал, что я лгу — видимо, каким-то неведомым образом понял, что я говорю чистую правду, и это-то его и ужасало. — Нет, н-нет… кха… нет… т-только не Дит…

— Он тебя уже заждался, — заметил я.

Меня, впрочем, тоже… но разница в том, что меня-то он не дождётся.

Без замаха, коротким ударом сверху вниз, я добил Данте.

…вытянув ладонь, я глядел, как бледнеет, исчезает с неё чёрная печать Дита. Вот и всё. Проклятие снято, дамоклов меч не висит у меня над головой; пришла пора заняться и другими делами.

— Т-ты!.. — неожиданно ожила Анжела; она старалась не смотреть в ту сторону, где лежало то, что осталось от Данте, и повернулась к Антону. — Зачем… ты… это сделал?

— Ч-чего⁈ — выдохнул тот, поднимаясь; Кислевский держался за грудь и опирался о стенку. — Я вообще-то спасти пытался… и себя, и тебя… он бы…

— Лжец! — отрезала Лебедева. — Ты пытался спасти себя и прикончить нас, ненужных свидетелей. Так?

— Именно так, — подтвердил её брат, а Хаск недобро хрустнул кулаками.

— Ещё и идиот, — покачала головой Анжела. — Если бы Сизиф и правда погиб, кто бы защитил тебя от Данте? Твой папочка, может быть?

— И-и-идите-ка все нахер! — выпалил бледный Антон, заикаясь. — В-вот что… всё равно никто не узнает, что здесь произошло! Д-даже если скажете… н-никто не поверит…

Вот как? Ты так уверен в этом, Антон?

Он посмотрел на меня ненавидящий взгляд.

— П-пижон… если бы только у меня была Эгида… но ты украл её…

А, Эгида!.. Так вот из-за чего он остался в особняке! Кажется, я начинал понимать.

Антон вновь