Столичный доктор. Том VIII - Сергей Линник

Послѣ вчерашняго засѣданія совѣта министровъ въ Царскомъ Селѣ и во исполненіе принятаго рѣшенія сегодня пополудни посламъ Россіи въ Берлинѣ и Парижѣ посланы по телеграфу инструкціи слѣдующаго содержанія: Россія желаетъ узнать условія, на которыхъ Японія желаетъ заключить миръ.

ПАРИЖЪ. Сегодня въ 6 час. вечера, поѣздомъ «Nord express» отбылъ изъ Петербурга въ Вашингтонъ первый уполномоченный для переговоровъ о мирѣ предсѣдатель комитета министровъ ст.-секр. С. Ю. Витте. Проводить его на вокзалъ собрались почти исключительно его друзья и знакомые.

По сведеніямъ «Matin» изъ Лондона, японцы смотрятъ съ оптимизмомъ на исходъ переговоровъ о мирѣ. Увѣряютъ, что требованія Японіи будутъ умѣренными, но Японія настаиваетъ на предоставленіи права рыбной ловли у береговъ Сибири, Манчжуріи, за исключеніемъ Квантунского полуострова и Портъ-Артура.

ВЪ «Petit Paris» напечатано интервью петербургскаго корреспондента съ С. Ю. Витте, который категорически высказался за необходимость мира и доказалъ, что отъ мира выиграютъ всѣ. Оффиціальный языкъ конференціи — французскій.

МОДЖИ. Въ Манчжуріи начался періодъ дождей. За исключеніемъ нѣсколькихъ ночныхъ часовъ, дождь идетъ не переставая. Грязь на дорогахъ доходитъ до колѣнъ, и это мѣшаетъ военнымъ операціямъ подъ Мукденомъ.

САНКТЪ-ПЕТЕРБУРГЪ. 15 іюля 1905 года, послѣ продолжительной болѣзни на 70-м году жизни скончался дѣйствительный тайный совѣтникъ, докторъ медицины, профессоръ Николай Васильевичъ Склифосовскій. Его жизнь ознаменована неустаннымъ служеніемъ идеаламъ науки, прогресса и гуманизма.

Въ теченіе многихъ лѣтъ Николай Васильевичъ былъ директоромъ Императорскаго клиническаго института Великой княгини Елены Павловны. Послѣдніе годы онъ возглавлялъ Министерство охраны здоровья. Н. В. Склифосовскій былъ также основателемъ Русскаго хирургическаго общества.

За выдающіеся заслуги передъ отечествомъ Николай Васильевичъ былъ удостоенъ высокихъ наградъ, включая ордена Святой Анны 1-й и 2-й степени, Святаго Владиміра 3-й степени съ мечами и Святаго Владиміра 2-й степени.

Смерть Н. В. Склифосовского — невосполнимая потеря для россійской науки, для тысячъ его учениковъ, коллегъ, паціентовъ. Его имя, подобно Пирогову, будетъ жить въ исторіи русской хирургіи — не только какъ символъ искусства лѣчить, но и какъ примѣръ гражданскаго мужества, врачебной совѣсти и беззавѣтнаго служенія людямъ.

О своем поведении я не жалел ни на грош. С китайцами сталкиваться доводилось — чинопочитание у них на уровне русского удельного княжества четырнадцатого века. Кто с тобой через губу говорит — тот прав. Надо активно гнуть спину и показывать респект изо всех сил. Попробуй я с ними вежливо объясниться — и под локотки могли бы прихватить, да оттащить куда им приказали. А так — князь, первым классом едет. У переводчика, небось, зарплата за месяц меньше, чем я за билеты отдал. Так что утерлись и пошли получать люлей от вышестоящего начальства.

Мне же — урок. В Шанхае стоит держаться иностранного сеттльмента. В его границах китайская власть, конечно, имеется, но заметить ее можно только в микроскоп и при хорошем освещении.

Доехали за двадцать часов. С хвостом, блин. Средняя скорость — пятнадцать километров в час. Велосипедист быстрее бы доехал. Паровоз то останавливался на бесчисленных полустанках, то пыхтел, забираясь в гору, то стоял без движения, пока машинист, наверное, обсуждал с местными, у кого сколько уток. Но мы доехали.

Погодка по приезде оказалась мерзопакостной: над городом висел густой туман, что в смеси с жарой давало просто незабываемые впечатления. Выходя из вагона, случайно услышал диалог двух англичан:

— Ну вот, опять этот туман.

— Не говорите. Лондон по сравнению с этой клоакой — солнечный город.

Вдобавок к туману еще и угольная пыль в воздухе висит, и из реки воняет, будто ее вместо скотомогильника лет десять интенсивно использовали. Спросить бы у знатоков, далеко ли до консульства Швейцарии, но я передумал. Ну их, этих джентльменов, без них разберусь как-нибудь. Фонвизин уже давно дал рецепт на все времена — скажи кучеру, он довезет.

Англичане исчезли в тумане, а Жиган, как всегда, нашел нужных людей. Выбрал носильщиков по одному ему известным приметам. Извозчик устроил целое театральное представление, с поклонами и тарабарщиной, из которой я вычленил только гордое «Су-Су консулат» — значит, понял. Погрузка прошла мгновенно.

Поездка была незабываемой — в смысле, забыть бы её побыстрее. Два часа тащились по узким, извивающимся улочкам. Мне эта экзотика в печенках уже сидит, соломенные конусообразные шляпы значат только, что под ними какой-нибудь хитрозадый лентяй. Телеги, поклажи, бегающие дети, воробьи, попрошайки, лавки, запахи — всё слилось в пеструю, влажную, дурнопахнущую массу. Десятый круг ада, вот что значит! И из тумана постоянно срываются крупные капли, так и норовящие попасть то за воротник, то по носу. Дорогу то и дело перегораживали повозки и фаэтоны, бросить кучу товара посреди улицы и стоять, считая ворон — норма жизни.

Вдруг мостовая стала ровной. Появились тротуары. Исчез навязчивый визг. Окружающие начали говорить на немецком, английском, французском. Витрины, вывески, ароматы кофе и свежей выпечки. Две толстушки обсуждают цену на свинину. Англичанин ругается с продавцом в бакалейной лавке. Да, мы в цивилизации.

Повернув пару раз, выехали на широкую дорогу, и минут через пятнадцать остановились у кованой решетки, на которой красовался красный щит с белым крестом посередине. Табличка с надписью «Швейцарская Конфедерация. Консульство в Шанхае», повторенной на всех четырех официальных языках, подтверждала: я на месте.

* * *

Охрана у ворот была внушительной: двое с саблями, в мундирах и касках, прямо как на иллюстрации к брошюре «Герои Конфедерации». Не хухры-мухры, солидно и крепко. Но всё это великолепие рассыпалось в прах, стоило мне произнести нужное имя. Пустили без документов и проверок. Просто распахнули калитку и поклонились. Последний рубеж обороны, ага.

Само здание консульства — новенький особнячок в европейском вкусе, явно возведённый лет пять назад. Только вот шанхайский климат уже напомнил, кто в доме хозяин: по углам вздулась плесень, сквозь краску и побелку пробивались чёрные россыпи, а стены на втором этаже источали знакомый сырой запах. Не запущенность — закономерность. Здесь даже бронзу разъедает, не то что штукатурку.

Кабинет консула на втором этаже располагался прямо напротив лестницы. Наверное, чтобы посетители не блуждали по коридорам. Приемная небольшая, буквально стол и пара шкафов с бумагами, да пяток стульев для визитеров. Над дверью — живописная назидательная сцена: Жан Кальвин в чёрной мантии, с поднятой Библией, несет свет истины собравшимся бюргерам. Лица у тех — как у студентов, которых застукали на экзамене за чтением шпаргалки.

Я представился и передал секретарю визитку. Не русскую, где тайный советник и прочее, а как раз швейцарскую, где фюрст, директор