Вскрытие и другие истории - Майкл Ши

отмелями. Они уходили на мили и мили вдаль; в них-то и скрывалось наше будущее нечестным путем добытое богатство. Илистые косы и отмели расположены под такими невероятными углами друг к другу, что больше всего напоминают лабиринт и делят сплошное водяное поле, издали кажущееся черным как смоль на множество причудливой формы лагун. Растительность на болотах, хотя и довольно густая, не поражает особой пышностью или разнообразием. Состоит она в основном из трав и кустарников, больших деревьев практически нет. Следовательно, укрыться в случае опасности будет негде. Местность открытая, как на ладони, и человек, стоящий в лодке во весь рост, может с легкостью видеть, что происходит примерно в дюжине ближайших к нему лагун сразу.

Мы подошли к самому краю трясины и остановились, прежде чем войти в воду. Барнар потянул носом воздух и сказал:

– Чувствуешь запах, Ниффт? Похоже, здесь нас ждет настоящее богатство.

И он не ошибался. Вокруг просто смердело страхом. Стоило только взглянуть на провисший под собственной тяжестью покров клочковатых облаков, грязный, точно пол в конюшне, а потом на простирающиеся до самого горизонта мили и мили мутной воды, как становилось понятно, что в ней зреют просто неприличные сокровища, окруженные к тому же такими опасностями, что даже охраняющие их стражи давно перестали верить в возможность кражи, а тем более крупной.

II

Вода только казалась мутной. Погрузившись в нее, мы не могли не подивиться той кристальной ясности, с которой нам были видны не только собственные ноги, но и весь пруд до самого дна: надо сказать, что в большинстве своем бочажки были не слишком глубокими, даже самые широкие из них. Все дело в особой почве. Если нырнуть поглубже и вытащить на поверхность горсть донного ила, а потом отжать из него воду, то окажется, что по весу он не уступает аналогичному объему железной руды. А стоит, находясь на дне, поддеть ил носком сапога, как над головой тотчас поднимается столб жидкой грязи, которая, однако, почти так же быстро и оседает. Позже мне объяснили, что полипам нужна такая вязкая тяжелая почва для роста жемчужин. Пока еще стоял белый день – а он действительно был какой-то белесый, точно и солнечный свет пропитала болотная вода, – мы решили попробовать себя на новом поприще.

Через полчаса мы уже плыли, подталкивая перед собой узелки с пожитками одной рукой и держа обнаженные мечи под самой поверхностью воды другой. Вещевые мешки были предварительно набиты пробкой и завернуты в промасленную тюленью кожу, а мечи густо смазаны жиром. Лучший способ уцелеть в этих болотах – оставаться в воде целый день, как выдра, и выползать на берег только на ночлег. Прежде всего, это помогает быстрее научиться ориентироваться в чуждой стихии. Благодаря необычайной прозрачности воды ныряльщики могут заметить ползуна, выкарабкивающегося из донного ила, несколькими секундами раньше, чем он набросится на них, но если они сами будут то и дело выбираться на сушу, а потом нырять обратно, то не смогут ясно видеть под водой, и тогда их легко будет застигнуть врасплох. Во-вторых, все лагуны связаны между собой, и потому, если плыть, постоянно меняя направление, как в лабиринте, то можно перебираться из одного озерка в другое, не рискуя наткнуться на земляную преграду.

Первый найденный нами полип одиноко стоял посреди небольшого пруда. Высотой он был с рослого человека, кончики его щупальцев немного не доставали до поверхности воды. Мы и понятия не имели, большой это полип или нет. Его красные ветки рдели сквозь толщу воды, точно языки пламени, и я бы наверняка остановился, чтобы просто полюбоваться, если бы не мысль о предстоящей драке с ним. Как только мы оказались в заводи, его щупальца задвигались, точно исследуя изменения вокруг. Стараясь держаться вне пределов их досягаемости, мы нырнули, чтобы рассмотреть нижнюю часть растения. Внизу, между точкой, где стебель-якорь разветвляется на множество отростков, и илистой поверхностью дна, виднелся пучок волокон, который ныряльщики называют удавкой – по способу применения. Там же, только с другой стороны стебля, находились два крупных вздутия – жемчужные пузыри, догадался я.

Мы поднялись на поверхность.

– Дыши как следует, Бык, – обратился я к своему спутнику. – Я ударю по пузырям, как только ты ухватишься за удавку и отвлечешь на себя большую часть щупальцев. Так что набирай воздуха побольше.

Барнар кивнул и стал привязывать свой меч к узелку с пожитками. Я собирался нырнуть с оружием, на случай нападения ползунов, но у моего напарника руки все равно будут заняты. Потом он принялся размеренно выдыхать воздух и наполнять легкие снова и снова, раз за разом все глубже. Я последовал его примеру. Мы кивнули друг другу, показывая, что готовы, и погрузились на дно.

Мы направились к полипу с разных сторон, чтобы застичь его врасплох. Мне надо было дождаться, пока Барнар обезвредит щупальца, и я остановился на полпути, наблюдая, как он подплыл к стеблю и схватился за удавку. В то же мгновение все до единого кроваво-красные щупальца встрепенулись и с умопомрачительной скоростью рванулись к нему: я и не предполагал, что под водой можно двигаться так быстро. Полип походил на куст, согнутый неожиданно налетевшим ураганом; Барнар и оглянуться не успел, а щупальца уже обвились вокруг его шеи, ноги и торса, так что ему пришлось отнять одну руку от удавки, чтобы защитить собственное горло.

Настала моя очередь. Возня с полипом заняла немного времени, но вполне достаточно для того, чтобы у меня мурашки побежали по коже: он был одновременно жесткий и гибкий, как оживший камень. Именно в этом и заключается одна из основных трудностей работы собирателей жемчуга: полип невозможно проткнуть никаким оружием. Я изо всех сил сдавил его стебель по обе стороны от вздутия, и жемчужина выскочила оттуда, как семечко из перезревшего плода. Я попытался ухватить ее, но она выскользнула из моих пальцев, точно намыленная. И тут меня будто молотом по спине огрели. От удара меня швырнуло вперед, и я ухитрился-таки поймать скользкую драгоценность, потом пошарил в грязи у корней растения, получил еще два удара по плечам, от которых у меня едва кости не треснули, и был таков. Поднявшись на поверхность, я остановился перевести дух.

Барнар был все еще внизу. Мне было видно только расплывчатое пятно, вокруг которого то и дело вздымались и снова опускались красные щупальца, точно цепы на молотильне. Я засунул жемчужину в карман, набрал полную грудь воздуха и опять нырнул. Полип и мой напарник сцепились намертво: часть щупальцев по-прежнему обвивали Барнара за шею, за ногу