Бастард рода Неллеров. Книга 8 - Серг Усов

гильдейских ремесленников, так что, не бедствуют, я угадал. А Ирен и вовсе в университете учится. Когда утолили жажду, пошли в другой конец парка, Ник, расщедрился, пообещав купить всем нам пирожков, которые там продаются и считаются лучшими в городе. Сомневаюсь, что так. Просто на свежем воздухе, вдали от канализационных канав от свежей сдобы совсем другое ощущение.

— А ты там случайно миледи Берту из Новинок не знаешь? — спрашиваю у Ирен, когда приятель схватив рыжую и другую брюнетку потащил их к уличной пекарне. — Она…

— Конечно знаю. — хмыкнула девушка. — Мы же на одном факультете алхимическом учимся и на одном курсе. Просто она в группе для одарённых. А вы, ты с ней знаком?

— Да, виделись. — не вдаюсь в подробности. — Как у неё дела-то? Отличница поди?

— Насчёт учёбы не знаю, если честно. А вот жизнь там у неё не очень. Ну, мне так кажется.

— С чего бы? У Берты же источник, дай Создатель, не у всякого герцога такой имеется.

Девушка посмотрела на меня почему-то с жалостью. Вздохнула и мотнула головой.

— Наверное источник и мощный. — пожала плечами. — Только она ведь чуть ли не из рабынь крепостных. К тому же, самая младшая из своих одногруппников. Вот её и шпыняют там. Она в середине лета даже просилась в одну из наших групп перевестись, я сам слышала, как наш наставник по зельеварению с деканом на этот счёт говорил. Они злились сильно, у Берты же сама королева-мать в покровителях и живёт она во дворце. Только у нас учебные программы разные совсем, у одарённых и неодарённых. Поставить на место дворян, среди которых есть даже графская дочь, пусть и небогатая и самая младшая в семье, декан тоже не может. А Берта ведь не будет жаловаться королеве Матильде, что с ней никто не дружит, все презирают в группе и постоянно зло подшучивают.

Вот ведь козлы какие. Чувствую, как настроение сразу же испортилось. Ну, они-то, студенты благородные, ладно, козлы, а я-то чем лучше? Сам ведь учился суммарно шестнадцать лет, если считать вместе и школу, и ВУЗ, должен был сразу сообразить, что в подростково-юношеской среде постоянно идёт выяснение своего места в этом мире, и большинство, увы, предпочитают не самим возвышаться, а тех, кто рядом, топить и унижать.

— Ваше преподобие. — спустя два часа наших гуляний, вместе с Иваном и сержантом Василием к нам подошёл сам лейтенант Ромм, видимо, не только обустроивший особняк, но и уставший тревожиться по поводу моего отсутствия. — Вам пора возвращаться. Всё готово, скоро подадут обед.

Эх, а так хорошо болтали. У девиц рты и глаза до размеров блюдцев раскрылись, и во рты, того и гляди, мухи залетят.

— Милорд, в-вы что? — промямлила Клава, глядя на меня. — Вы…

— Какая уж теперь разница. — морщусь. — Ладно, девушки, приятно было с вами пообщаться. Ещё увидимся или нет, не знаю, но Ник, уверен, точно встретится.

Глава 20

Это у Пушкина, нашего, свет, Александра Сергеевича, на свете счастья нет, но есть покой и воля, у меня же, получается, всё с точностью до наоборот — счастья-то от обретения новой интересной жизни полна кадушка, а вот ни покоя, ни воли не видать, и не предвидится. Даже, казалось бы, такая мелочь — с девушками погулять столько времени, сколько хочу, и то оказалась недостижимой, спасибо дружищу Эрику.

Нет, я не злюсь на него, понимаю, что он не просто так раскрыл мой статус. Сообразил, как прервать дружеское общение с юными горожанками, вон они сразу же оторопели и смотрят с некоторым испугом — не накажут ли их за непочтительность? — а значит, мне ничего не остаётся, кроме как пойти за своим лейтенантом в особняк, будто козёл на верёвочке. Ладно, припомню.

— Знаешь, — дружески беру за локоть Ника. — Ты-то оставайся. — и чуть снизив голос, интересуюсь: — Деньги-то с собой есть?

— Полно. — так же тихо отвечает приятель. — Десять драхм серебром и медью всегда теперь с собой в кошеле ношу.

— Ну, тогда своди девчонок ещё куда-нибудь, в приличный трактир. Наверняка ведь сейчас умирают от любопытства. Угости, не скупись.

— Э-э, милорд, я же никогда жадным не был, вы ведь помните? — обрадовался друг детства Степа, и в самом деле всегда делившийся с приятелем даже последним куском лепёшки. — А уж сейчас-то, когда благодаря вам я…

— Вот и оставайся таким. — прерываю Ника. — Заодно можешь им поведать о моём величии, ну, там, что виргийцев в действительности не ты, а я разгромил, что твой господин выдающийся целитель, если вдруг эти красотки ничего не слышали про аббата Готлинского. Понял?

— Конечно- конечно. — закивал он. — Не возражаете, если скажу, что я ваша левая рука?

В этом мире левая, сторона ли, рука ли, более почётна, чем правая, поэтому немного корректирую Николаса:

— Перебарщивать не нужно. Рука, да, но правая. Не возражаю. Всё, отдыхай. Вечером доложишь, как у вас прошло. Можешь Ивана взять с собой. — мотнул подбородком в сторону бойцов, явившихся в Любкин парк с лейтенантом Роммом. — Ему давно пора выходной было предоставить. Главное, скажи Ирен, что я собираюсь во второй день недели приехать в университет повидаться с Бертой и поговорить с её преподавателями.

Разумеется, раскрытием сведений о себе не собираюсь просто прихвастнуть перед девушками. Чувствую, нет, зримо ощущал, я и так им понравился — и лицом, и статями, и щедростью, да и открытостью общения в целом. Только с травлей моей любимой девчонки одногруппниками необходимо решить вопрос кардинально, а для этого, когда появлюсь в университете, нужно, чтобы всем там было сразу понятно, какая важная птица к ним залетела. Уверен, Ирен разнесёт обо мне всем студентам. Как же! Такая прославленная личность её орешками и элем угощала. Селфи со знаменитостями тут, понятно, не делают, но такими знакомствами гордятся.

— Как дежурный десяток кормить? — удивился моему вопросу Эрик, когда мы, выйдя из Любкиного парка, направились сквозь поток горожан к себе. — Так же, как и прежде. В гостинице они спускались в столовый зал, а тут будут ходить в соседние трактиры. Рядом их много. Один и вовсе на углу, вон он. — показал рукой на заведение с существом, отдалённо напоминавшим медведя, на большом деревянном щите и стёршимися