Юсупов. Тьма Внутри - Гоблин MeXXanik

— У вас… получилось, — неверяще пробормотал один из помощников.

— Вроде бы да, — ответил я. — Введите их в транс, чтобы они восстановились.

Сотрудники кивнули и направились к страждущим. Я же шагнул к выходу из палаты.

Лекарь ждал меня у двери. И едва я вышел в коридор лекарни, в его глазах колыхнулся страх.

— Ну, что скажете, мастер? — спросил он, едва дверь в палату закрылась за мной.

— Они начали приходить, в себя — ответил я и честно предупредил. — Но о положительном эффекте говорить пока еще рано.

— А… что с ними было?

Я повторил жрецу легенду про зелье, которое пациенты разводили в вине.

— Странно, что мы не заметили, — пробормотал жрец. — Хотя снадобье новое, скорее всего, его симптомы не изучены.

— Главное, что есть эффект, — произнес я, и жрец не удержался от вздоха облегчения:

— Завтра я проведу еще один сеанс и составлю план реабилитации. А сейчас прошу меня простить. Я очень устал.

— Да, конечно, — пробормотал жрец. — Дружинник передал, что ваш секретарь беспокоился о вашем самочувствии. Мне сказали, что она грозилась войти во внутренний двор и выяснить, что с мастером Юсуповым.

— Она могла бы, — вздохнул я и пожал плечами. — Мне никак не удается справиться со скверным характером этой дамы.

— Замуж ее надо отдать. И она исцелиться, — буркнул мужчина.

— А вы женаты? — беспечно уточнил я, и лекарь ошарашенно принялся осенять себя священным знаком, призванным отгонять зло.

Я пересек полутемный коридор и вышел во двор. Зябко поежился. Воздух вдруг стал прохладнее. Фонари редко мигали, и мне снова показалось, что в темноте двора, меня ждет таинственное нечто, словно прибывшее из другого мира. То самое нечто, которое я видел в «краже мыслей». Быстрым шагом я пересек двор и вошел в помещение главного корпуса.

— Всё в порядке, мастер Юсупов? — уточнил дружинник, едва я оказался рядом.

— Сложно сказать, — честно ответил я. — Но думаю, положительный эффект от посещения все равно есть. Так что Синод вызывать не придется.

Дружинник хмыкнул:

— Дельвиг всё равно не пошел бы на такое. Синодники бы всё опечатали и приказали молиться. Вот и весь толк.

Я улыбнулся и подошел к Виктории, которая стояла у стойки регистрации и нетерпеливо постукивала пальцами. Едва я подошел, она бросила на меня быстрый взгляд:

— Как все прошло? — живо уточнила она.

— Идемте к машине, — ответил я. — Расскажу все дома.

Девушка кивнула и направилась к выходу. Я последовал за ней.

— Как себя чувствуете? — уточнила Муромцева, когда мы вышли на крыльцо.

— Устал, — признался я.

Она подошла к машине и обеспокоенно взглянула на меня:

— Хотите, я сделаю вам чаю, когда мы вернёмся?

Я удивленно поднял бровь, пытаясь уловить подвох. Но на лице секретаря не было ни тени иронии. Только усталость.

— Хочу, — честно признался я. — И, может быть, бутерброд.

— Хлеб остался лишь с маком, — предупредила она. — Зачерствел немного, но есть можно. Хотя я видела, как кухарка прятала под полотенце пирог. Если Волков его не нашел, то я вас накормлю по-барски.

— Буду рад любому блюду, — кивнул я. — Главное, чтобы чай был с мёдом.

— Найдём, — с улыбкой пообещала она. Открыла водительскую дверь и села за руль. Я же разместился на переднем пассажирском сиденье. Откинулся на спинку и устало вздохнул, надеясь, что долгий рабочий день закончился, и у меня получится урвать еще пару часов сна перед тем, как завтра пойду на практику. Муромцева завела двигатель, и авто выехало с территории лекарни.

— А почему вы не умеете готовить? — вяло спросил я.

— Вы бредите? — обеспокоилась девушка.

— Нет. Замуж вас собираюсь отдать. А для того чтобы быть достойной невестой, надо уметь кашеварить.

— Совсем вас там замучили, — пробормотала Муромцева и добавила с доброй улыбкой. — Несете такую чушь.

Глава 22

Ответы

Некоторое время мы ехали молча. Даже радио было выключено, что для Виктории было редкостью. В салоне стояла тишина, напряженная, как перед грозой. Я обессиленно откинулся на спинку кресла, устремив взгляд в окно, где за стеклом лениво скользили темные улицы, а фонари бросали на дорогу расплывчатые золотые пятна.

Внутри всё ещё слабо пульсировало ощущение выгорания. Как будто любое движение требовало усилий, которых почти не осталось. Но чувствовал, как энергон медленно восстанавливался.

Виктория молчала. Она смотрела на дорогу, будто пыталась разглядеть в ней нечто большее, чем просто путь домой. Она не приставала с расспросами, но тем самым давила сильнее. Потому что её молчание было неравнодушным. Это было выжидание, сдержанное, почти заботливое. И оно казалось непривычным.

Но я молчал. В голове всё еще звучал голоса из воспоминаний пациента. Всплывали образы непривычно черных астральных оболочек.

Тишину нарушил телефонный звонок. Я медленно потянулся к внутреннему карману, нащупал прохладный корпус, вынул аппарат:

— Слушаю.

— Дежурный лекарь уже сообщил мне, что вам удалось справиться со случившемся! — раздался из динамика бодрый, почти ликующий голос. Радость Дельвига была настолько громкой, что я чуть отодвинул телефон от уха.

— Не справиться, — поправил я, стараясь говорить ровно. — А установить причину. Это только начало большого пути. Впереди ещё реабилитация.

— Главное дело сдвинулось! — перебил он с воодушевлением, как будто боялся, что я успею ввернуть ещё какую-нибудь неприятную правду. — Спасибо вам, Василий Михайлович. Я, конечно же, распоряжусь, чтобы вам выдали премию. И оформлю сверхурочные. И… возьмите завтра выходной. Вам он точно не помешает.

— Напротив, — торопливо сказал я, пока он не отключился. — Завтра я хотел бы поработать с этими пациентами. Это редкий и крайне интересный случай.

В трубке воцарилась краткая пауза, и мне показалось, что собеседник пытался понять, не послышалось ли ему.

— Вот как? — переспросил Дельвиг. — О, это было бы просто прекрасно. Просто… замечательно. Спасибо вам, Василий Михайлович. Большое спасибо.

Я слабо усмехнулся. Представил, как он наверняка ликует от облегчения. Или даже пляшет.

— Пока не за что, — сказал я. — Но случай очень сложный. Не обещаю, что смогу в нем разобраться. Но если вы