Оборотни Аррет. Когда рушатся стены - Анастасия Максименко

За ночь мне удалось поспать всего пару часов, но, на удивление, я умудрилась выспаться и была вполне себе бодрячком, хоть и не в настроении. Боялась выйти из комнаты и столкнуться с суровой реальностью: позабытая всеми друзьями Ульяна. Огонек пытался меня подбадривать, но подбадриваться у меня получалось плохо.

— Кстати, Льян, — вышел в одном полотенчике из душа мой муж, заставляя подавиться слюной. Святые зелья, никогда не перестану им восхищаться. И это все мое! Ура! — Ты уже смотрела, кто по факту оказался предателем?

Замерла. А ведь точно! С действием проклятия ведь должен сработать маяк, который и даст понять, кто из наших подозреваемых ― тот самый гад-гад.

— Не-е-ет. Еще нет.

И наклонилась к тумбочке, с нетерпением вытаскивая из нее шкатулку.

Адриан присел рядом, жестом прося не тянуть. Медленно отодвинула крышку, и мы с ним уставились на ворох пуговиц, вот только все они были тусклыми.

— И? Какая из них?

— Никакая, — мрачно поджала губы. — Если бы пуговица гада была из этих, она бы светилась, но сам видишь.

— Так, и что теперь?

— Попробую связаться с отцом, может, он что-то скажет по этому поводу.

— Ладно. Хорошо. Одевайся, Льян. Хватит тянуть, если все и забыли тебя, познакомятся заново. Главное, что я помню. Частично, но достаточно и этих знаний.

— Кстати! — взяла в руку бархатный мешочек и высыпала на ладонь хрусталики. — Вот, это память Рива. Глотай сразу несколько, — сунула лису под нос отобранные слезы.

— Это обязательно?

— Да! Обязательней некуда. Давай.

Ссыпав артефакты на ладонь мужа, остальные вернула в мешочек, оставив на крайний случай. Вдруг кому понадобится мозги промыть, например, Рие, если та меня все-таки не помнит.

Адриан вздохнул и закинул в рот хрусталики, дернул носом и неожиданно завалился на бок, отключившись. Шокировано посмотрела на мужчину, несколько раз потыкала пальцами, схватилась за голову, взвыв в страхе, что случайно навредила мужу, а заметив его ухмылку, разозлилась, схватила первое попавшееся под руку – полотенце, и от души отхреначила. Адриан хохотал, шипел, пытался увернуться, но куда там сбежать от разъяренной ведьмы – получил хорошенько, особенно досталось упругому ореху. Зато будет знать, как пугать жену!

— Иди ко мне, моя воинственная чудовище, — заключил запыхавшуюся меня в свои лапищи и накрыл рот горячими губами, увлекая в сладко-страстный поцелуй. Ладно. Прощен.

Из комнаты я выходила с опаской. Еще более опасливо заходила в столовую, где за накрытым столом сидела умиротворенная Рия, ее родители и Шер. При нашем появлении двуликие вскинули головы и с интересом уставились на меня.

— Адриан, это она? — загадочно улыбнулась Ариадна.

— Сынок, не стойте в дверях, проходите к столу, — мягко улыбнулась Эсмин. — Представь нам свою пару.

У меня дрогнуло сердце. Улыбка стала натянутой. Неужели все настолько плохо?

— Дорогие родственники, моя предначертанная пара – Ульяна Лисова.

Боже… Не может быть… Я испугалась, и сильно, кровь отхлынула от лица, ноги ослабли, глаза застлала серая пелена. Кажется, я была готова позорно разреветься. До слов, пропитанных сочувствием и весельем, Эсмин.

— Все, сынок, хватит. Твоя пара искренне напугана. Ульяна, прости за эту шутку.

— Ага, это все он, подруга, я ни при чем. Но твое лицо следовало заснять на телефон.

Внутренне я заледенела. Руки дрогнули, челюсть можно было искать где-то под ногами.

— Родная, я все объясню.

— Убью! — рявкнула под смешки родственничков. — Придушу, — резко развернулась, увидев улепетывающего на всех парах мужа.

— Сначала догони!

— Догоню! — рявкнула, закатывая рукава платья. — И прикопаю в лесу! А вы, — разъяренной львицей повернулась к близким, натыкаясь на невинные мордашки. — Ну вас, — и махнула рукой, помчавшись на всех парах за наглым парой под громогласный хохот двуликих. — Прокляну-у-у-у!

Хохот тотчас стих. Адриана я нагнала на заднем дворе дома, отыскав в недавно построенной крытой беседке. Ворвавшись внутрь шипящей кошкой, встала как вкопанная, находя огонька, с ласковой улыбкой качающего сверток. Он приложил палец к губам и махнул мне рукой. Сбитая с толку, подкралась к мужчине, заглядывая под ткань, где посапывал маленький серебристый лисенок. Боже, какая прелесть.

— Это, конечно, не фамильяр, но тоже будет хорошим другом. Он твой, любимая.

— Мой? — растерялась. — Правда?

— Самая что ни на есть.

— Спасибо, любимый!

— Извини за шутку. Это я всех подговорил.

Отмахнулась.

— Ничего, прокляну и забуду. Иди ко мне, мой сладенький, — забрала лисенка из рук опешившего мужа. — Я назову тебя Ливи.

И пусть нам еще следовало узнать, кто тот самый глав-гад, мне ― смириться с тем, что память близких так же, как и у Адриана, все-таки подверглась изменениям и многие фрагменты абсолютно все знакомые со мной безвозвратно забыли, отделались мы, как говорится, легким испугом.

Возвращаясь к человеку, непонятно за что проклявшему меня – у меня имелись догадки. Точнее сказать, когда стало известно, что ни одна пуговица не зажглась, остался всего один кандидат на роль проклятийника и подходящий, как бы это ни было прискорбно и даже немножечко больно, по всем параметрам. Но чтобы убедиться в своих подозрениях, мне требовалось связаться с отцом. А пока, пока я умилялась Ливи, завтракала с прощенным Адрианом в беседке, гуляла с Ариадной и Шером, украдкой сканируя их на родство, потихоньку возвращала себе душевное равновесие и в целом была весьма счастлива.

Глава 21. Волк в овечьей шкуре. Заключительная

Адриан

Мне не спалось. Чудо, уставшая после чувственной неторопливой близости, сладко посапывала, свернувшись калачиком, при этом крепко прижимала к груди умиротворенно спящего лисенка. Перед сном из-за звереныша мы с ней едва не поругались, я был категорически против, чтобы животное спало с нами в постели, а вот Льянка, засранка, ни в какую не соглашалась оставить животину на ночь в новенькой лежанке, якобы бедненькому лисенку будет холодно и одиноко, он же маленький. А ты, Адриан, просто черствая задница. Приплыли, млин. Что поделать, пришлось уступить. Спасибо, хоть во время секса животное было сплавлено обрадованной такому умилительному подарку сестре.

Мое персональное рыжее чудовище завозилась, потерлась лицом о голову недовольно фыркнувшего лисенка и перевернулась ко мне лицом, умудрившись захватить с собой и лиса,