Полукровка - Василий Горъ

случае чего, докажет твою вину в их гибели и превратит тебя в изгоя. Кстати, не стану обманывать и в самом главном. То есть, обещать, что оставлю тебя жить и здравствовать: ты опасен, значит, обязан умереть. И умрешь. После того, как передашь мне мое имущество. Далее, не трать время на поиски альтернативного выхода — я подготовился. В том самом смысле, который так любил вкладывать в это слово твой покойный дядька. И не пытайся обращаться за помощью к Переверзеву или к руководству ССО — да, де-юре, меня, вроде как, списали, но, де-факто, я продолжаю держать руку на пульсе происходящего и оперативно получать даже секретные документы. Так что, узнав о любых твоих телодвижениях в этом направлении, убью миллионов сто. Или двести. Просто потому, что поставил на эту карту абсолютно все и уже сжег мосты. И последнее: я понимаю, что ты не поверишь, но сказать обязан — Наташа умерла из-за жадности Аллигатора. Он же виноват и в том, что я буду вынужден убить тебя. Да и меня на этот путь тоже толкнул твой любимый дядюшка. Ибо… впрочем, это уже лирика, а мне сейчас не до нее. На этом, пожалуй, закончу. Жду своих денег и своего имущества…

— Судя по мелкой моторике и кое-каким нюансам поведения, это не блеф… — мрачно сообщил ИИ после того, как я свернул «Контакт» и невидящим взглядом уставился во тьму дополненной реальности.

— По словам моего дяди, Мрак не умеет блефовать, давно смирился с этой своей слабостью и прекрасно обходится действием.… — вздохнул я, вспомнил еще одно утверждение второго отца и поделился им с искином: — А еще Мрак, вроде как, социопат. Поэтому, планируя акции, никогда не минимизировал количество жертв. Кроме того, появлялся у нас достаточно часто, помогал дяде дрессировать меня и неплохо изучил мой характер. Кстати, требование затолкать содержимое ячеек в защищенный контейнер — это намек. На то, что акция по изъятию этого добра и моему устранению спланирована настолько хорошо, что мои трепыхания бессмысленны.

— Ты хочешь сказать, что защищенный контейнер — это емкость, которая с вероятностью процентов в девяносто девять переживет уничтожение «Химеры»?

Я утвердительно кивнул:

— Ну да: он отправит меня внутрисистемным прыжком в область, возле которой заблаговременно вывесит «Кукушку», затем пришлет вектор и скорость движения, гарантирующую «раздутие» сигнатур бортов прикрытия, потребует лететь без «шапки», в какой-то момент всадит в «Химеру» легкую или среднюю ПКР, подберет контейнер и свалит. Либо в ССНА, либо в ОЕ, либо в Халифат.

— И что ты планируешь делать в сложившейся ситуации?

— Начну выполнять его требования…

[1] Электростанция реакции синтеза, то есть, термоядерная.

Глава 22

19 июля 2469 по ЕГК.

…Подходящую лакуну в сплошной сети из масс-детекторов нашли только в пятницу «утром», аккуратненько просочились на ту сторону, на самом малом ходу нырнули в атмосферу и попилили к Новомосковску. Вернее, попилил. ИИ «Химеры». Ну, а я спустился в каюту, ополоснулся, упал на кровать и вырубился. Ибо не видел смысла торчать в рубке все семь с лишним часов перелета.

Проснулся по таймеру, но выспавшимся и, что самое главное, морально готовым ко всему и вся. Поэтому бодренько привел себя в порядок, подключился к пилотскому интерфейсу, «выглянул» наружу, оглядел изрядно обшарпанные дома и темные подворотни, почувствовал себя в родном Буреломе

и задал искину уточняющий вопрос:

— Павлов Посад или Заводской район?

— Это Мышкино. Или, в просторечии, Крысятник… — деловито сообщил ИИ и объяснился: — Управление воздушным движением «сдвинуло» четыре крупных пучка воздушных трасс на Павлов Посад и три — на Заводской, так что я там под «шапкой» не повишу. Зато над этим пригородом тишь, гладь да божья благодать. Правда, бардак внизу творится знатный, зато целых стационарных камер СКН практически нет, а спутниковые в арки и подъезды не заглядывают. В общем, лучшего места для внезапного появления в столице не найти.

— Понял… — буркнул я и занялся делом — «поймал» трехмерную карту этого пригорода с рекомендованным маршрутом, ведущим «к цивилизации», впечатал в память достопримечательности, которые нельзя было не заметить, запомнил место, возле которого Феникс обещал болтаться на «Химере», вздохнул и начал собираться.

Рубашку, брюки и ботинки «из далекого прошлого» натягивал через силу, так как они напоминали о последнем дне счастливой жизни, о смерти матушки, дяди Калле и первых сутках мотаний по Смоленску. Увы, другой гражданки у меня не было, а соваться в Крысятник, будучи «упакованным» в повседневный летный комбез, было бы, мягко выражаясь, неразумным. Одевшись и обувшись, раза три выдернул и вернул в ножны скрытого ношения тычковый нож, затем плотно поел и спустился в трюм. А там забрал у «Голиафа» два десятка пуль от его наплечной крупнокалиберной скорострелки, ссыпал в левый карман брюк, хлопнул по правому нагрудному, привычно провернул комм так, чтобы экран оказался на внутренней стороне предплечья, посмотрел в объектив потолочной камеры и заявил, что готов.

Аппарель поползла вниз в то же мгновение. Затем в ТК появился таймер обратного отсчета, а в окне МДР — трехмерная модель ближайших окрестностей и открытое окно девятого этажа одного из зданий, подсвеченное ярко-зеленым кантиком. Задавать дурацкие вопросы типа «А ты уверен, что в этой квартире нет ни одной живой души?» я, естественно, и не подумал — в момент зависания борта сорвался с места, как следует оттолкнулся, приземлился на чем-то заляпанный подоконник, спрыгнул на пол, покрытый дешевым пластиком, услышал щелчок замка, разблокированного моим искином в удаленном режиме, и пошел на звук. Шаге на втором вдохнул, почувствовал запах затхлости и какой-то едкой химии, поморщился, выскользнул в коридор, мазнул взглядом по серой кожаной куртке с засаленными рукавами, висевшей на вешалке, и поношенным черным ботинкам, валявшимся возле рассохшейся тумбочки, отрешенно подумал, что владелец этого великолепия, по логике, не мог приобрести домашний искин, и оказался на лестничной клетке.

Тыкать в оплавленный сенсор лифта не стал, так как догадывался, как он должен выглядеть внутри, и попрыгал вниз своим ходом. А на седьмом этаже первый раз пожалел об отсутствии гравика — парить над напрочь уделанными ступенями было бы в разы приятнее, чем наступать на подозрительные пятна.

На пятом, наконец, услышал голоса тех самых двух «силуэтов», которые видел на картинке с биосканера, загнал себя в транс и закосил под тяжелый танк. То есть, изобразил на лице полнейшее равнодушие, вскинул голову, развернул плечи