Товарищ мэр - Руслан Муха

с утра. Я хочу встретиться с ней лично. И ещё… — я сделал паузу, — нужно выяснить, где похоронен Серов. Тот обэхээсесник, о котором говорил Корнилыч. Встречу с ней назначим там же. На кладбище. И нужно к этому времени подготовить видео.

Гена качнул головой.

— Договорюсь. Сейчас же этим займемся. А ты пока приводи в порядок мысли. Разговор предстоит не из лёгких. Все-таки тебе предстоит девушке рассказывать, что её отца убили, и предлагать ввязаться в войну с губернатором.

Я кивнул, а подумав, сказал:

— И еще. Вову надо на время убрать из дома.

— Почему? — вскинул бровь Генка.

— Я ему не доверяю. Просто убери. Дай ему какое-нибудь поручение, чтобы он был сильно занят и где-нибудь подальше.

— Понял, — кивнул Гена. — Могу отправить его в область, пусть привезёт какие-нибудь бумаги из архива. До вечера пропадёт. А с Малевской я свяжусь через час, когда узнаю про кладбище. Ты пока…

— Я пока съезжу в администрацию, — перебил я его, прекрасно понимая, что сейчас он попытается оставить меня дома в целях безопасности. — Нужно разведать обстановку, предупредить Кристину и забрать кое-какие документы. Есть у меня подозрения, что эти крысы могут попытаться всё уничтожить, чтобы лишить меня преимущества и рычагов давления.

— Так, ладно, понял, — Гена тяжко вздохнул, смиряясь с неизбежным. — Если Вовку в отлучаем, значит, я сам отвезу тебя на работу. Ну и приставлю кого-нибудь вместо себя. И это… — он задумался на секунду, — короче, напрягу своих, пусть тебе хоть травмат привезут, да объяснят, как с ним управляться. В тире как-нибудь потом постреляем, не до этого сейчас. Может, ещё какой-нибудь шокер… — он посмотрел на меня как-то тревожно, по-отцовски. — Ох, Женька, какое-то предчувствие у меня хреновое. Не хочу тебя оставлять одного. Может, это… Я тут сам как-нибудь, а тебя отправим к мамане в Испанию, скажем, мол, срочно. Типа, она заболела, или…

— Нет, Гена, — отчеканил я, пресекая эти колебания на корню. — Отставить это. Прятаться я не намерен. Я должен быть на виду. Ищи Малевскую, договаривайся о встрече. А я буду делать то, что должен. И поменьше болтай. Сейчас мы не можем доверять никому.

— Да что я, по-твоему, дурак что ли? — огрызнулся Гена, но в его тоне было больше обиды, чем злости. — Сам знаю.

Он какое-то время молчал, затем решительно поднялся с кровати:

— Ладно, я пока Вовку выпровожу и про кладбище узнаю. А ты смотри у меня! Шею не подставляй попусту. Увидишь что не так, сразу на выход. Мы ещё не все козыри разыграли.

Он окинул меня тяжёлым взглядом, будто оценивая, готов ли я к бою, а потом развернулся и зашагал вниз.

Я остался один. Время, растянутое до этого, теперь сжалось до предела. Каждый шаг вперёд был шагом по минному полю, где одна ошибка могла стоить всего. Но отступать было некуда.

Завтрак прошёл в тяжёлом, почти гнетущем молчании. Гена хмуро уплетал яичницу, я пил кофе, который сегодня казался мне горькой жижей. Воздух на кухне был густым от невысказанных мыслей и дурных предчувствий. Даже Галина Степановна, чувствуя напряжение, старалась лишний раз не попадаться на глаза, бесшумно переставляя посуду и украдкой бросая на нас встревоженные взгляды.

Вовка, получив с утра липовое поручение «срочно съездить на склад за архивными папками», уже полчаса как исчез, что было единственным проблеском в этом утре.

Мы выехали в администрацию на Генином служебном чёрном внедорожнике, который звался «Лэнд Крузер». Машина была непроницаемо-тёмной, как броня.

Город за тонированными стёклами казался неестественно тихим, застывшим. Обычная утренняя суета куда-то испарилась, оставив после себя лишь звенящую пустоту.

Само здание мэрии, обычно кишащее курьерами, суетливыми мелкими чиновниками, поразило леденящей пустотой и гулким эхом наших шагов. Редкие сотрудники, завидев нас, буквально шарахались в стороны, пряча взгляды и торопливо скрываясь за ближайшими дверями.

В приёмной никого не было. Дверь в мой кабинет была приоткрыта. Внутри, у окна, стояла Кристина. Она была безупречна, как всегда строгий костюм, собранные волосы, но во взгляде читалась тревога.

— Евгений Михайлович, доброе утро, — кивнула она и без предисловий сразу перешла к делу: — Ситуация у нас такая: Гринько на работу не явился. Официального заявления об отставке так и не подал. Его секретарь говорит, что он «внезапно заболел». Маловичко… — Кристина сделала короткую паузу. — Сегодня ночью вылетела во Францию. Взяла бесплатный отпуск по семейным обстоятельствам.

— М-да уж, — усмехнулся я без единой нотки веселья. — Первые и самые трусливые крысы бегут с корабля. Значит, решили переждать и отсидеться в тёплых норках, пока тут всё рухнет.

Кристина поджала губы, а я сказал:

— Собирай все оригиналы документов по детсаду и дороге. Всё, что есть. И езжай домой. Сегодня здесь тебе делать нечего.

Она кивнула, без лишних вопросов и принялась собираться.

В этот момент в кабинет вошёл мужчина. Крепкий, лет тридцати, с короткой стрижкой и спокойным, внимательным взглядом, который мгновенно оценил обстановку.

— Евгений Михайлович, я от Геннадия Петровича. Максим. — Представился он чётко, без лишних слов.

— Телохранитель? — уточнил я.

Он кивнул и сказал:

— И вот это… — Максим поставил на стол небольшую чёрную сумочку. — Средства защиты на крайний случай.

Из сумочки он извлёк два предмета.

Кристина, бросив короткий взгляд на стол, сглотнула и встревоженно посмотрела на меня, уставившись с застывшим в глазах вопросом.

— Всё в порядке, Кристина. Поезжай домой.

Она медленно кивнула, поправила сумочку на плече, прижала папку с документами к груди и вышла из кабинета.

Максим же сразу принялся вводить меня в курс дела. Он взял со стола один из предметов: небольшой, меньше ладони, угловатый кусок черного пластика с двумя металлическими штырьками на конце.

— Это электрошокер, пятьдесят тысяч вольт, — коротко пояснил он, ловко повертев предмет в руке. — Пробивает любую одежду. Контакт и противник гарантированно выходит из строя на пять-десять минут.

Он нажал незаметную кнопку на боку. Тихое, но яростное потрескивание, словно рвущаяся ткань, раскатисто пронеслось по кабинету. Между металлическими штырьками прыснул ярко-синий, извивающийся электрический разряд.

Затем Максим взял в руки второй предмет: матово-чёрный пистолет с коротким стволом и рукояткой с обтекаемой формы, будто выточенной под ладонь.

— Это травматический пистолет, — продолжил Максим, демонстрируя оружие. — «ПМ-Т», полимерная рамка. Девять миллиметров, резиновая пуля. Эффективная дальность метров до десяти. Целиться лучше в корпус, в ноги. Не пробивает, но останавливает и делает больно. Не забывайте снимать с предохранителя.

Он быстро, без суеты, показал основные приёмы: как извлечь магазин, как дослать патрон в патронник, как переключить предохранитель. Его движения были отработаны до автоматизма.

Я кивал, стараясь запомнить. В руке «ПМ-Т» лежал непривычно