Сценарист - Син Айкава

себя, что никогда не нарушу приказов, ибо, если я облажаюсь даже в этом деле, вновь стану бесполезным и никчёмным человеком, который может только разочаровывать. Думал, что в этом и есть моя свобода — моя свобода выбора! На деле же… я стал обычным пленником безвыходности, и с того момента я перестал видеть в жизни что-либо другое. Я… убивал, убивал, убивал, убивал и ещё раз убивал. Столько людей покинуло этот мир из-за меня. Со временем я начал понимать, что делаю… что-то не так, но остановиться уже не мог, ибо, остановившись, я бы сделал весь свой путь бессмысленным, а это значит, что я вновь бы стал тем, кем быть не хотел.

Из его груди раздался глухой, болезненный кашель, а из уголков рта потекла кровь. При каждом вдохе острый укол боли охватывал его, словно напоминая о неизбежности конца. Дыхание становилось тяжелым, неуправляемым, и каждый его выдох был похож на последний.

— Моя душа желала остановиться, желала прекратить этот ужасный путь, но я… боялся. Мне было страшно, Син, понимаешь? Я боялся стать… бесполезным, потому продолжал делать то, что когда-то признал собственным смыслом жизни, — он вновь закашлял, что на несколько мгновений прервало его речь. — В один момент в мою голову пришла мысль, как закончить всё это. Мне… мне нужно было провалить миссию, чтобы я закончил свой путь — именно такой конец был для меня идеальным. Что было грустно, так это то, что я не мог намеренно стать слабым, не мог поддаться кому-либо, ведь это шло вразрез с подчинением приказам. Все мои жертвы были на порядок слабее меня, что, разумеется, не давало им возможности победить меня. Потому я стал желать, чтобы когда-нибудь на моём пути встал враг, который окажется сильнее меня. Я стал мечтать о поражении, — улыбнулся он.

— Так вот оно что, — догадался подросток. — Вот почему ты отказывался заканчивать сражение.

— Ты, Син — мой идеальный враг, о котором я так долго мечтал. Ты стал тем, о ком я просил Бога с того дня, когда начал мыслить о поражении и провале миссии, и, наконец, Бог услышал меня. Моё желание… исполнилось, — слабо рассмеялся он. — Я… так рад.

— И чему же ты рад, придурок? — спросил Айкава, на чьих глазах уже виднелись слёзы. — Ты хоть понимаешь, что умираешь? Твоя жизнь закончится здесь! Какого чёрта ты так радуешься этому⁈ — мокрые дорожки образовались на его лице, и он даже не пытался их как-то скрыть.

— Ты бы… смог жить, осознавая, что вся твоя жизнь — не более, чем иллюзия? — внезапно задал вопрос мужчина. — Что бы ты сделал, осознав это?

— К чему этот вопрос? — искренне не понимал подросток.

— Я сломался, — тут же ответил мужчина. — Я оказался слаб перед жестокой реальностью, и это сделало меня рабом безысходности. Советую тебе подумать о том, как бы поступил ты, узнав, что вся твоя жизнь, которую ты считал настоящей — не более, чем кем-то созданная иллюзия, и большинство выборов в ней не принадлежат тебе.

Син был в недоумении. Тема разговора резко сменилась, и это не могло не заинтересовать подростка. Казалось, будто бы он пытался намекнуть на что-то, но на что именно — неясно.

Дженсен вновь открыл глаза и в последний раз посмотрел на ночное небо. Слабая улыбка возникла на его устах.

— Всю свою жизнь я делал то, что мне не нравилось, но мне приходилось считать это нужным, чтобы не впасть в отчаяние. Я… пытался добиться любви и признания отца, а когда не получил этого — убил его. Судьба познакомила меня с другими двумя людьми, которые также жили благодаря наёмничеству, и мне действительно нравилось проводить с ними время, но, увы, наши пути разошлись. Один из них умер, а второй пропал без вести — лишь я остался из знаменитой троицы наёмников, и я, скорее всего, разочаровал их своими поступками. Жизнь свела меня с красивой и умной девушкой, которую я даже успел полюбить, и я… разочаровал её, заставив её пойти на ужасный шаг, который испортил не только мою, но и её жизнь, а когда всё это вскрылось, я… убил её, — улыбка дрогнула, но не исчезла. — После всех тех ужасов, что я испытал в плену, судьба вновь одарила меня новыми знакомствами. Все они были молодыми, но при этом было в них что-то, что притягивало меня — человека, который практически дожил до сорока. Мы общались, веселились, смеялись и делали дела. Всё это было… так непривычно после долгих лет одиночества и отчаяния. И вот, когда, казалось бы, всё приходило в норму, я позволил всему этому исчезнуть — почти все они погибли. В живых остались лишь я и один парень, который стал моим главным подарком судьбы, — Дженсен повернул голову и с улыбкой посмотрел на лицо Айкавы, который был в шаге от истерики. — Я всю свою жизнь делал не то и не так, но хоть с другом повезло.

Син был готов разрыдаться на месте. Боль сжимала его грудь, а лёгкие вот-вот были готовы отказаться выполнять свою главную функцию. Горячие слёзы с бешенной скоростью текли по лицу парня, и он никак не мог их остановить.

Бывший солдат же вернул голову в прежнее положение и выдохнул.

— Все эти события вели меня к сегодняшнему дню. Я убивал, разрушал, уничтожал и забирал. В конечном итоге меня должен был кто-то остановить, и я… рад, как это произошло. Наконец-то… миссия провалена. Последний солдат… не смог выполнить задание. Теперь я… свободен, и, если за это придётся отдать свою жизнь, так… тому и быть, — в последний раз улыбнулся он. — Я… так счастлив.

Дженсен закрыл глаза, его грудь поднялась в последний раз, и затем опустилась навсегда. Тяжелый вздох вырвался из груди, словно отдавая должное последнему моменту жизни. В этот момент все напряжение, все страдания ушли из его лица, оставив лишь мирное выражение, словно он нашел долгожданный покой.

После последнего вздоха Дженсена, словно в ответ на его уход, небо внезапно предложило мирное послание. Маленькие снежинки начали медленно и тихо спускаться с ночного неба, легко касаясь его лица. Некоторые из них лениво падали на его неподвижное лицо, словно робко прощаясь с ушедшим солдатом, а затем, словно испытывая иллюзию жизни, они таяли, оставляя лишь влажное прикосновение на его коже, словно последний