Фантастика 2025-185 - Дмитрий Львович Казаков

иль-Джамидер менее всего ожидал увидеть зубцы над стеной, хищно вынесенные вперед башни – не взяв, к стене не подберешься! – а пуще того – наполненный водой широкий ров. Ферхади скосил глаза на Иртаджада: тот ругался хриплым шепотом, и ясно было без вопросов, что укрепления эти – не императорских ставленников заслуга. А говорил – смотреть не на что…

Иль-Маджид приведет сюда восемь тысяч, подумал Ферхади. Даже меньше: вряд ли осмелится полностью снять гарнизоны с границ. Они полягут все. С такой обороной Верле не то что восемь – восемьдесят тысяч не страшны. Если там, за стенами, хватает людей… а их хватает, иначе кто б успел все это понастроить?

Судя по оживлению на стене, их заметили. И ворота, разумеется, закрыть успели. Еще бы, хмыкнул Ферхади. Заслонился ладонью от бьющего сбоку солнца, прищурился. Кажется, или и впрямь меж зубцов стены проглядывают ложки катапульт? Странное орудие для обороны.

– Иртаджад, найди мне добровольца отвезти им письмо.

– Сам отвезу.

Ферхади оторвался от попыток разглядеть людей на стене. Сказал тихо:

– Не замаливай чужие грехи, сотник. За трусость господина иль-Танари отвечать будет только господин иль-Танари. Еще не хватало ради клочка бумаги сотню без головы оставить.

Достал бумагу, перо, походную чернильницу. Небрежно начертал пару строк, подписался, оттиснул печать. Отдал сотнику, напомнил:

– Добровольца. Под белым флагом. И пусть дождется ответа.

Одинокого всадника под флагом переговоров мятежники к воротам пропустили. Лев Ич-Тойвина измерил взглядом длину своей тени, заметил:

– Одно письмо, Иртаджад, и очень много ответов. Если главарь один, он примет решение быстро, много – будут спорить. Если они бдительны, то заметили нас давно и все их командиры сейчас там, – указал глазами на башню над воротами. – Впрочем, главный все равно может сидеть во дворце… посмотрим.

Доброволец вернулся быстро. Настолько быстро, что сомнений не оставалось: во дворец письмо не возили и над ответом не спорили.

– Велено ответить на словах, – передал гонец. – Представитель Диарталы выйдет, если Лев Ич-Тойвина согласен говорить с ним один на один, на расстоянии выстрела от ворот. Велено передать, что посланец императора может не бояться: воины Диарталы не станут стрелять без повода. Но за жизнь того, кто будет с ним говорить, Лев Ич-Тойвина отвечает своей жизнью. Все.

– Благодарю, – кивнул Ферхад иль-Джамидер. – Как зовут тебя, храбрец?

– Джоли, господин.

– Я запомню.

Обернулся к Иртаджаду и своим полусотенным, приказал:

– Отводите людей.

– Рискуешь, господин! – вырвалось у сотника непочтительное.

Посланец императора посмотрел на Иртаджада задумчиво, кивнул:

– Рискую.

Больше не сказал ничего.

Не объяснять же, за что ставит голову на кон.

Поручение императора, как понял его Ферхади, оказалось не столько выражением владычного недовольства, сколько возможностью оправдаться в глазах сиятельного. Выслужить прощение. Или, если не повезет, погибнуть героем, а не ослушником. Тоже милость.

Мне нужен верный, храбрый и умеющий видеть, сказал ему владыка. Ты узнаешь, что произошло в Диартале и чего ждать. Если это всего лишь случайный бунт, с ним управятся быстро; в таком случае ты проследишь, чтобы головы зачинщиков украсили рыночную площадь Верлы. Если серьезный мятеж, твое дело – выяснить, кто за ним стоит.

Разве Когорта Незаметных не справилась бы с этим лучше, спросил он. Может быть, ответил владыка. Но мне нужен там человек, который будет спрашивать и карать открыто, от моего имени.

Что ж, это не случайный бунт, иначе Верла не была бы так хорошо готова к встрече любого врага. Покарать можно разве что наместника; впрочем, кому еще и отвечать за мятеж? Удерживать провинцию в руках – его дело. А кто в зачинщиках… попробуем выяснить и это.

Верные императору воины отошли, Ферхад иль-Джамидер остался на дороге один. Послал Ветра вперед, остановился на расстоянии даже не выстрела: кучного залпа для неумех, дюжину дней назад впервые взявших в руки самострел. Тогда открылись ворота, и всадник на мышастом коне неторопливо двинулся ему навстречу.

Ферхади прищурился, вглядываясь. Усмехнулся:

– Альнари. Жив, значит. Признаться, не ожидал.

Алая крыса на щеке диартальца дернулась.

– Лев Ич-Тойвина все так же безрассуден. Чего ты хочешь, Ферхад иль-Джамидер? С какой радости под наши стрелы подставляешься?

– Наш император желает знать, что за безобразие у вас здесь творится. Я здесь для того, чтобы разобраться и доложить владыке. Если у вас найдутся объяснения, я готов передать. На большее, извини, не уполномочен.

– Объяснения… Ты помнишь Джирхеда иль-Танари?

Лев Ич-Тойвина брезгливо поморщился:

– Я с ним говорил. Полагаю, господин иль-Танари ответит за столь мудрое управление.

Я бы, добавил про себя Ферхади, его голову насадил на пику, прежде чем гоняться за головами мятежников. Прямо вот здесь, под стенами Верлы, так замечательно готовыми к штурму. За мятежи прежде всего отвечает правитель.

– Три года – большой срок, – осторожно сказал Альнари. – Можно поднять провинцию, можно набить мошну. Господину иль-Танари прекрасно удалось второе, а вот первое…

А первым, подумал Ферхади, наместник и не озадачивался.

– Смотри, – сказал вдруг Альнари. – За побег с каторги – смерть, за помощь беглецу – тоже. Как думаешь, почему нам помогли? Да не накормили, не воды поднесли, – гарнизон императорский помогли перебить? Я так думаю, тут и без меня бы вспыхнуло. Разве что чуть позже… и крови пролилось бы изрядно. Ты ведь воин, ты понимаешь: в бой идут люди, командир лишь задает направление. Люди не думают о будущем, когда их ведет ненависть. Попади господин иль-Танари в руки тем, кого он три года выжимал досуха, владыка уже не смог бы спросить с него отчета. А так… мы всего лишь прогнали дурного управителя. Пусть император посадит на его место достойного, и Диартала снова будет покорна воле владыки.

– И этим достойным ты считаешь себя, я верно понял?

– Мне здесь верят, – просто ответил Альнари.

Что ж, он прав… отдать управление Диарталой тому, кто знает ее людей, обычаи и нужды, кому верят и за кем идут. Так, пожалуй, можно прекратить мятеж. А что враг императора, клейменый беглый каторжник… жить ему, похоже, не надоело, а жизнь наместника – в руках владыки. Из бунтовщика может выйти очень даже верный слуга, если посулить ему прощение. Сиятельный, правда, не любит изменять приговоры, – но мир в провинции дороже. Войска нужны в Таргале.

– Что ж, я все понял, – кивнул посланец императора. – Кроме одного. Какой магией вы подожгли казармы? Слышал бы ты, что нес про тот бой наместник…

Альнари помялся, будто подбирая слова:

– Ты прав, это важно. Императору нужно об этом знать. Хорошо, что ты спросил… Я хотел рассказать, но не знал, как подступиться, чтоб ты поверил. Казармы сожгла подземельная магия.