Мечников. Клятва лекаря - Игорь Алмазов

Но позволить ему доехать до Хопёрска… Нет, так поступить я не могу. Иначе в городе возникнет очередная угроза для меня и моей семьи.

— Как только мы остановимся в Аткарске, — произнёс я. — Выходи из вагона и больше не возвращайся. Меня ты всё равно одолеть не сможешь. Лицо ты своё потерял, но у тебя всё ещё есть шанс сохранить свою жизнь.

Я поднялся и направился назад — в свой вагон. Мне придётся тщательно следить за его действиями до Аткарска. Если же он не высадится… Я буду вынужден пойти на крайние меры.

— Что там у тебя стряслось? — спросил Илья, когда я присел рядом с ним. — Только не говори, что за тобой увязались те люди, которые твоё пальто изрезали!

— Пальто изрезали? — испугалась Соня.

Девушку из бюро я забирал уже в темноте, поэтому она не заметила, в каком состоянии находится моя одежда.

— Всё в порядке, вам об этом переживать точно не стоит, — уверил спутников я.

А затем решил перевести тему и обратился к Кораблёву:

— Лаврентий Сергеевич, как себя чувствуете?

— Как вам сказать, господин Мечников? — тяжело дыша, произнёс он. — Воздух кажется спёртым. Бок правый болит… Но пока живой, благодаря вам и господину Разумовскому.

Болит правый бок? Значит, велика вероятность, что метастазы попали в печень. После возвращения в Хопёрск я хочу ему помочь. Но прекрасно понимаю, что шанс потерять пациента весом. Онкология на поздних стадиях и в моём мире практически не лечилась. А уж здесь…

Я в любом случае сделаю всё, что смогу. Но назревает серьёзный вопрос. А как отреагирует клятва лекаря, если я не смогу спасти безнадёжного пациента? Сочтёт это нарушением? Или, наоборот, поощрит меня за то, что я пытался его вылечить?

Мне явно стоит вновь обратиться к трактату Асклепия. А ещё не помешает поговорить с Василием Ионовичем Решетовым с глазу на глаз. Раз это книга ранее находилась у него, что-то ему о ней да известно.

Прошёл час. Лаврентий Кораблёв задремал, а мы с Соней и Ильёй обсуждали события последних суток. К концу дня Софья Бахмутова разговорилась не на шутку. Ещё с утра ей было трудно даже находиться рядом с нами, а теперь она болтала без умолку. Видимо, стресс её немного раскрепостил.

На этот раз поезд всё же остановился в Аткарске. Стоянка в этом городе составляет ровно три минуты. Я подошёл к противоположному окну и стал наблюдать за покидающими поезд пассажирами.

Но никак не мог найти среди них Владислава. Вскоре послышался крик проводника:

— Всем провожающим покинуть вагон! Поезд отправляется!

И уже через полминуты мы вновь тронулись с места.

Он не вышел. Я, конечно, мог его не заметить, но это был бы верх невнимательности с моей стороны. Пропустить хромающего изуродованного головореза — это ещё нужно умудриться.

Поезд набрал скорость. Я взглянул в окошко, что вело в тамбур, и заметил, как по коридору соседнего вагона ко мне шагает Владислав. Его походка отдавала уверенностью, а во взгляде единственного уцелевшего глаза пылала жажда убийства. Она-то его и ослепляла.

Проклятье!

Я ринулся ему навстречу. Пустить в свой вагон охотника я не мог. Соня, Илья и Кораблёв видеть этого человека не должны. И тем более, ему не стоит видеть их. Иначе он будет угрожать, преследуя близких мне людей.

В тамбур мы с Владиславом ворвались одновременно. Двери за нашими спинами захлопнулись. В руках головореза блеснул голубоватый кинжал. Похоже, оружие было заговорено какой-то магией.

— Я уже понял, что ты иссяк в прошлой схватке, Мечников, — просипел он. — До Хопёрска ты не доедешь. Я срежу твою башку и отвезу её графу Юсупову.

У меня было всего несколько секунд, чтобы отреагировать на предстоящую атаку. Доставать саблю в тамбуре бессмысленно. В таком тесном пространстве ножу она проиграет — я даже размахнуться не смогу.

И обратный виток иссяк…

Однако у меня возникла другая затея. Единственный способ победить. Риск велик, но иного выхода у меня нет. Краем глаза я заметил, как мы проехали тот самый злополучный дорожный знак, из-за которого в прошлый раз застряли в пространственной аномалии.

Я бросился на Владислава, выставив вперёд правую руку. А затем заставил всю его собственную микрофлору расплодиться с безумной скоростью. Если обратный виток убивает бактерии, значит, лекарская магия может ускорять их рост!

Сначала бактерии в кишечнике, затем на коже и, наконец, в ране, которая покрывала половину лица.

Охотник выронил нож и попятился в сторону. Он не знал, за что хвататься. Его живот переполнило массой микроорганизмов, а лицо горело, будто к нему приложили раскалённый металл.

Мне осталось сделать лишь одно. Подтолкнуть Владислава.

Ведь дверей в тамбуре этого поезда нет.

Мой сапог упёрся в грудь охотника, и он с криком вылетел из поезда в снег. Буквально через пару секунд я испытал лёгкое покалывание в голове, которое уже чувствовал на этом отрезке пути в прошлый раз.

Некротика!

Но я ведь очистил этот дорожный знак!

Я поспешно подобрал выпавший из рук Владислава закалённый кинжал и вновь прислушался к вибрациям некротической магии. Однако уже через полминуты это ощущение исчезло. А поезд продолжил свой путь в штатном режиме. Больше никаких аномальных повторов.

Странно… Может, мне показалось?

* * *

Владислав Ножников, держась за больной живот, несколько часов подряд бродил по заснеженному лесу.

— Твою мать! — выругался он. — Я уже был здесь… Уже десять раз был здесь!

Охотник не мог поверить, что умудрился заблудиться в лесу. Ведь вырос Ножников в семье лесника, и отец с малых лет рассказывал мальчику, как ориентироваться в любой дикой местности.

Но на этот раз Владислав не мог найти дорогу назад. Куда бы он ни шёл, всегда натыкался на один и тот же пень.

— Да будь проклят этот Мечников! — взревел он, рухнул на пень и закрыл руками лицо. А затем чуть тише прошептал: — Нужно было уезжать с остальными… Зря я остался здесь… О, Волк Зимней Стужи, сохрани мою жизнь, прошу!

И молитвы Ножникова были услышаны. Только не тем, кому он их читал. Из густого леса, повалив несколько деревьев на своём пути, появился громадный силуэт чудовища, чьи некротические отходы и вызывали пространственную аномалию.

Увидев появившееся во тьме зимнего леса существо, Владислав замер. Он больше