Полигон - Влад Бах

Ее слова крутятся в моей голове, как острые осколки, вызывая жгучую ярость. Ложь… Повсюду сплошная ложь. И смерть. Мы – не воины, не спасители этого мира. Мы – лишь расходный материал.

– Четверых убили в первый же день, – утолив жажду, продолжает Амара. – Нас вышвырнули за периметр, едва мы сошли с катера. Они даже не объяснили, что происходит, и какая перед нами стоит задача. Просто сказали идти вперёд…

Руки Амары, едва переставшие дрожать, сжимаются в кулаки, и я непроизвольно повторяю ее жест.

– Эти твари… они окружили нас, – через силу выдавливает она из себя. – А потом… потом начался ад. Шершни – были повсюду. Мы отстреливались, пытались бежать, но их… их там полчища, Ари… Я видела, как они раздирали людей на части, вырывая куски плоти из их тел. Четверо из нашей семерки…

Она замолкает, судорожно всхлипнув. Темные, почти черные глаза стекленеют, словно её душа вновь переживает тот ад. Мое сердце стучит в груди так сильно, что кажется, оно вот-вот разорвётся.

– Те, кто выживают, – взяв себя в руки, снова начинает Амара. – Если они выживают… и не сходят с ума, возвращаются на базу, а на следующий день все повторяется….

Внутри меня растёт горькое, всеобъемлющее чувство беспомощности и сочувствия, и вместе с ними крепнет испепеляющий гнев.

– Но ты…выжила, – медленно произношу я, пытаясь осознать, что передо мной сидит человек, прошедший через невообразимое. – Мы все здесь просто мишени, да?

– Вы – нет, – качает головой Амара, засунув в рот последний ломтик картофеля. – В этих корпусах… – она обводит комнату беглым взглядом. – Содержатся элитные подразделения бойцов и тех, кто только готовится вступить в их ряды. Вас будут усиленно тренировать, а нас уже списали… Мы живем в ужасных условиях, Ари, – ее взгляд, наполненный немой мольбой, обращается ко мне. – В общих сырых подвалах, где так холодно, что нам приходится спать парами, согревая друг друга собственными телами. Первые сутки я грезила о побеге, но, если бы ты видела, что творится за периметром…Бежать некуда. Мы тут в ловушке. Именно поэтому они не запирают двери. Именно потому я смогла беспрепятственно пройти… Но я пришла не за жалостью, Дерби… Мне нужен еще один шанс, я докажу, что могу быть одной из вас… Я не слабая…

– Ты сильная, Амара, – сквозь выступившие слезы киваю я. Голос срывается и дрожит от обуревающих меня чувств. – Ты сильнее всех нас.

– Скажи об этом Харперу. Убеди его, – Лароссо вскидывает голову, в глазах горит отчаянная надежда. – Ты дочь главы Корпорации и кто бы что ни говорил, этот факт имеет вес.

Застыв, я растерянно смотрю в осунувшееся лицо Амары, пытаясь сознать смысл ее слов. Она верит, что я могу что-то изменить в этом несправедливом жестоком месте, где «имеют вес» приказы только одного человека – генерала. Тут моё имя и моя кровь – ничто. Никто не станет слушать инициара Дерби, даже если я встану на колени, даже если предложу поменять нас с Амарой местами.

– Харпер слепо подчиняется Одинцову, – начинаю я, но слова будто вязнут в горле. – И мои просьбы для него – пустой звук.

– Она абсолютно права. Что ты здесь делаешь, Лароссо? – звучит холодный голос Харпера, и мы одновременно вздрагиваем.

Амара прижимается к стене, словно сливаясь с ней. Темные глаза мгновенно наполняются ужасом, она опускает взгляд вниз, обхватив свои плечи трясущимися руками. Я нервно перевожу дыхание, чувствуя, как по позвоночнику пробегает табун ледяных мурашек. Сама мысль, что он подслушал наш разговор, вызывает целый спектр противоречивых чувств. И как бы дико это ни звучало, одно из них – облегчение.

Харпер стоит в дверном проёме, иронично приподняв бровь. Застыв на месте, я оцепенело рассматриваю его массивную фигуру. Темные джинсы плотно облегают длинные мускулистые ноги, чёрный свитер с высоким воротом подчёркивает бугрящиеся, словно литые, мышцы на широких плечах и сильных руках. Неудивительно, что он появился так бесшумно, словно опасный грациозный хищник – без формального военного обмундирования майор даже движется иначе. Его холодные глаза внимательно скользят по Амаре, а затем перемещаются на меня.

Я собираю остатки мужества и, откинув сомнения и страх, делаю шаг вперед по направлению к майору.

– Амара мне все рассказала! И я требую объяснений! – бросаю твердым тоном, поражаясь собственной смелости.

Его тяжелый взгляд, как стальной нож, безжалостно полосует меня с головы до ног, только я не позволяю ему пробить мое самообладание. Держусь из последних сил…. Но насколько меня хватит?

Харпер медленно, почти с издёвкой, усмехается.

– Требуешь? – тянет он, чуть склонив голову к плечу.

Майор выглядит расслабленным и спокойным, но я не обольщаюсь. Тигр тоже не рычит, выслеживая свою добычу.

– Кто дал вам право использовать инициаров в качестве пушечного мяса? – расправив плечи, яростно смотрю в невозмутимую физиономию Харпера.

– А ты думала, что я имел в виду, когда говорил: слабые выбывают, а сильные продолжают борьбу? – сузив зеленые глаза, он опирается плечом о дверной косяк. – Что мы посадим их на корабль и отправим домой? Каждый инициар должен приносить пользу Корпорации, служить во благо безопасности островов. Это не мои правила, и не я их придумал. Это закон, и он един для всех. Или у тебя другое мнение, Дерби? – его взгляд наливается тьмой, и я внезапно вспоминаю совершенно другой разговор, состоявшийся, кажется, целую вечность назад.

«Как дочь президента и главы Верховного Совета, я должна служить примером, а не прятаться за стенами нашего острова. Закон един для всех, и ты сама голосовала за него…»

Мои слова… сказанные матери в другой безопасной реальности. Без сомнений и колебаний. Но какой же разный смысл вложен в эти похожие фразы.

– Вы не дали мне шанса, – слабым голосом возражает Амара. – Никому из нас.

– Разве я не предупреждал, что на Полигоне нет вторых шансов? – бесстрастно парирует Харпер, устремляя взгляд на съёжившуюся у стены Амару. – Или ты считаешь, что чем-то лучше других инициаров, проваливших тестирование?

Амара даже не пытается поднять взгляд, ее дрожащие пальцы впиваются в плечи, дыхание сбивается. Мне отчаянно сильно хочется подойти к ней, но ощущение опасности, исходящей от Харпера, сковывает конечности. Внезапно он проходит вперед, со скучающим видом осматривая мою комнату.

– Но знаешь, – продолжает он, его тон неожиданно смягчается, в глазах появляется задумчивое выражение. – Некоторые правила стоит нарушать. Ты побывала на трех боевых операциях в качестве приманки, но все еще дышишь и нашла в себе силы прийти за помощью. Большинство из таких, как ты, предпочитают не высовывать нос из своих клеток, боясь последствий.

Харпер прищуривается, словно прислушиваясь к самому себе, а затем внезапно кивает, словно принял решение.

– Но ты не побоялась, – произносит он. – Редко, но исключения случаются. Даже здесь. Иногда те, кто проявляют слабость на первых этапах, в дальнейшем