Красная дорама 3 - Денис Георгиевич Кащеев

— принялась ей в подробностях растолковывать, как правильно метать нож, если хочешь попасть им в цель с более-менее приличного расстояния. Может, это Ким, конечно, так боль в раненой ноге старалась заболтать… Но что-то мне подсказывало, что период враждующих группировок в их школьном классе навсегда останется в прошлом…

…А часов через пять над поляной завис вертолет, и на головы нам, как бобы, посыпался бравый спецназ.

26. «Голова обвязана, кровь на рукаве…»

Высадив десант, вертолет ушел в сторону просеки, где нашел место для посадки. На этой винтокрылой машине нас с Хи Рен и Ю Джин чуть позже и переправили в городок Хесан, административный центр провинции Янгандо. Обе девочки были в полнейшем восторге от полета — всю дорогу не отлипали от иллюминаторов — ну а я, признаться, почти поверил, что такими темпами еще и успею к утру субботы в Расон.

Но нет, конечно же. В Хесане мы застряли основательно — на добрые двое суток. Ну как добрые — случались у меня, честно говоря, деньки и получше. А в течение этих я трижды пересказал все случившееся с нами в лесу — трем разным следователям — и еще два раза изложил все то же самое письменно. В перерывах же между допросами отправлялся коротать время в тесную одиночную камеру без окон.

Обращались со мной, впрочем, вполне вежливо — ну, может быть, кроме первого часа в Хесане, когда я заявил следователю из Кукка анчжон повисон, что стану отвечать на его вопросы только после санкции своего непосредственного руководства — и в присутствии представителей военной прокуратуры. Не знаю, может перестраховался — но в свете былого противостояния вокруг Пэктусан решил, что тут лучше «пере-», чем «недо-».

Вот тогда на меня от души поорали, чем только ни грозя — но при этом, что характерно, и пальцем не тронули. А затем принесли телефон — мой отобрали еще в вертолете — по которому вызвонили в Пхеньяне Джу. Та оказалась уже в курсе дела (когда только успела?) — и дала мне на ответы свое полное «добро». Как открыто, так и парой кодовых фраз, для посторонних — абсолютно нейтральных.

Заодно Мун Хи сообщила, что с Расоном на завтра все утрясет сама — попутно уточнив, кого я там временно оставил за главного, и кандидатуру Пак Су Бин одобрив. А еще добавила, что после постарается найти мне туда транспорт. Но это — уже наверняка не сегодня. И едва ли завтра. Типа, сам должен понимать почему.

Сотрудник военной прокуратуры после этого нашего разговора с начальницей, в допросную, кстати, тоже подтянулся.

Впрочем, заручиться благословением Джу было для меня лишь половиной дела. Требовалось еще аккуратно обойти в показаниях пару стремных мест — с учетом, что Хи Рен и Ким Ю Джин тоже наверняка подробно обо всем расспросят. Как и их учительницу.

Наиболее проблемных для себя точек я видел две. Первая: моя подозрительная осведомленность о планах контрабандистов — ссылаться на подсказку «тигрокрыса» я, понятно, не собирался. И вторая: проявленная мной готовность обменять контейнер на жизнь ученицы — тут меня и сама Хи Рен, помнится, не совсем поняла, что уж говорить о строгих товарищах следователях!

Насчет информации — я задвинул на допросе то же объяснение, что утром приготовил для Пак- сонсэнним – мол, сделал выводы по отдельным оговоркам Ли Эо Дууна, якобы проскочившим у того еще до прихода на просеку учительницы. Да, возможно, выводы поспешные и даже опрометчивые — но ведь сработало же в итоге! Значит, все правильно угадал!

Что же касается той моей сделки со вторым контрабандистом, сорвавшейся лишь благодаря нежданному вмешательству Ким Ю Джин, то здесь я решил стоять на том, что, мол, в любом случае не собирался дать негодяю спокойно уйти. И как только тот лишился бы живого щита — догнал бы и уничтожил.

То есть тут я, в общем-то, и вовсе выставлял себя самонадеянным идиотом — ну и пусть: с дураков спроса меньше!

Ну и в запасе у меня был неубиваемый козырь: не верите — колите сыворотку! Выкладывать который, впрочем, так и не потребовалось: встречены мои показания были в целом благосклонно. Да и, кажется, куда больше следователей интересовало, не чем там руководствовался товарищ Чон Сун Бок, а все, что касалось поведения контрабандистов и их сообщника Гвона. Ну а тут мне скрывать было нечего.

Внутренне я все же не расслаблялся — до самого отъезда в Расон ждал от Кукка анчжон повисон какой-нибудь мерзкой каверзы. Но, на удивление, обошлось.

Из неприятностей — куда же без них: в какой-то момент у меня воспалилась ранка над виском, казавшаяся мне поначалу просто царапиной. В лагере я ее даже перевязывать не стал — хотя Хи Рен предлагала с этим помочь. Просто промыл в ручье и смазал антисептиком из аптечки. А тут вот вдруг началось. Еще и под аккомпанемент приступов жуткой мигрени — не знаю уж, связанные это были вещи или просто так совпало.

В итоге рану мне таки замотали бинтом, и Хесан я покидал в образе этакого Щорса из советской революционной песни: голова обвязана, кровь на рукаве… Последняя, правда, была не моя — выпачкал пиджак, когда нес через лес Ким Ю Джин. В ручье рукав потом застирал — но не начисто.

«Дважды лауреатку» я, кстати, после вертолета больше не видел — один из следователей сказал, что девочку отправили в госпиталь. А вот с Хи Рен перед самым отъездом мельком пересекся. Моя ученица уже практически не хромала, морально от пережитого в лесу тоже более-менее отошла — и шепнула мне, что разговаривала с Пак- сонсэнним. Столкнулись они как раз в больничной палате у Ким, куда Хи Рен разрешили наведаться — и сейчас учительница на непослушных одноклассниц якобы уже почти не сердилась. Правда, это она так и осталась не в курсе про свой спутниковый-телефон — в смысле, кто его испортил…

К слову, Пак во всей этой истории было жалко больше всех — ну, может быть, за исключением погибшего водителя Ана. Там, в лесу, времени и сил переживать еще и за учительницу у меня, понятно, не оставалось, но теперь, когда все закончилось, я ей искренне сочувствовал. Самому мне ответственности и за двух девочек хватило выше крыши, а у Пак- сонсэнним таких Ким и Нам было двадцать пять человек! И только вроде вывела их из-под удара — так сперва одна вдруг пропала, затем