Адвокат Империи 11 - Ник Фабер

уверен, но должно сработать. И нет. Это не мои мысли. Он сам так сказал, когда мы говорили утром по телефону. И что-то мне вот это его «не уверен, но должно сработать» не особо нравилось. Впрочем, я в этой магии всё равно ничего не смыслю, так что придётся положиться на его заверения…

— Куда направляешься, красавчик?

Повернув голову, увидел поднимающуюся мне навстречу Анастасию.

— То есть уже красавчик? — не удержался я от смешка. — И не стыдно такое преподавателю говорить, Лазарева? Что люди-то подумают?

— Ой, какие мы строгие, — она даже сделала вид, будто закатывает глаза, но я-то её знаю. Видел, как она быстро оглянулась по сторонам, но в этот момент мы стояли на лестнице одни. — Даже тут тебя подловить не получилось. Думала, что хоть смутишься.

Так, любопытные у неё эмоции. Она точно не ожидала меня тут встретить. В этом я был уверен. Но вот теперь всё её внимание, о чём бы она не думала до нашей встречи, оказалось направлено на меня.

— Со мной такие трюки вообще плохо работают, — пожал я плечами, размышляя над странным хороводом её эмоций. — Уже уходишь?

Вывод весьма резонный, если обратить внимание на то, что она была одета в бежевое пальто и несла с собой коричневый кожаный портфель.

— Да. Задержалась, разбирая с Леонидом Алексеевичем свою работу, — сказала Настя, а я задумался. Имя было знакомое. Кажется, я видел его в общем расписании.

— Это тот, который ведёт уголовно-исполнительное право?

— Он, — кивнула Настя. — Кстати, Саша, а ты сейчас куда идёшь?

— Домой, Насть. Я закончил уже, так что не вижу причин сидеть тут…

— Отлично! Пошли, я тебя подброшу, — уверенно заявила она и направилась вниз по лестнице.

А у меня моментально появилось лёгкое чувство тревоги.

— Э-э-э-э-э… спасибо, конечно, но я, наверно, себе лучше такси вызову.

При этих словах Настя повернулась ко мне и откинула в сторону упавшую на лицо прядь волос.

— Это сейчас что? — она даже удивлённое выражение на лице состроила. — Неужели я слышу страх в голосе великого и ужасного Александра Рахманова?

— Не, — отмахнулся я. — Скорее тягу к долгой и счастливой жизни.

— Ты ещё скажи, что девушки водить не умеют, — фыркнула она, на что я лишь пожал плечами.

— Заметь, не мои слова…

— Ой, да брось ты! Поехали. У меня для тебя сюрприз!

Впрочем, а почему бы и нет? Учитывая её эмоции, мне даже стало любопытно.

Главное не закончить жизнь каким-нибудь глупым и абсурдным способом. Короче, хорошо бы доехать и на столб не намотаться…

* * *

— Ваше высочество, вас готовы принять, — вежливо произнёс слуга.

Коротко улыбнувшись, Меньшиков поднялся из роскошного, украшенного золотой вязью на подлокотниках кресла и проследовал за слугой по коридору.

Его никогда особо не впечатлял Императорский дворец, расположенный в столице. Потолки с белоснежными стенами, украшенные богатой лепниной и резными орнаментами. Висящие на стенах картины известных мастеров. Стоящие на постаментах статуи. Это место больше походило на музей, собравший в себе предметы искусства фантастической красоты. Шедевры, которые будоражили умы людей даже сейчас, спустя века после того, как руки мастеров закончили над ними свою работу.

Николай никогда это не любил.

Он часто бывал тут по долгу службы, но никогда не отдавал должное работе архитекторов, считая её… слишком вычурной. Власть и могущество должны идти рука об руку с тишиной и опаской. Сила должна внушать людям страх перед ней одним лишь фактом своего существования, а не помпезными изысками архитектуры. Впрочем, порой и они бывают полезны. А Николай Меньшиков давно привык использовать для своей работы то, что может быть полезно.

Несмотря на это, князь с куда большим удовольствием встретился бы со своим господином в его загородном имении, где тот проводил выходные в уединении в кругу своей семьи.

К сожалению, сейчас такой возможности у него не было. Совсем скоро Николаю предстояло улететь во Владивосток по делам, и, судя по долетающим оттуда вестям, он проторчит там весь ближайший месяц, если не больше. Так что придётся довольствоваться встречей в этой проклятой галерее искусств.

Идущий впереди слуга подошёл к высоким двустворчатым дверям и раскрыл их, после чего отошёл в сторону, склонив голову в почтительном поклоне.

— Прошу вас, ваше высочество.

Меньшиков ограничился кивком в ответ и зашёл в кабинет, услышав, как слуга закрыл дверь за его спиной.

Комната была огромной. Около семидесяти или восьмидесяти квадратных метров. Возможно, даже больше. А высокие, под четыре с лишним метра, потолки только добавляли помещению пространства.

Сидящий в кресле за массивным рабочим столом мужчина поднял голову, оторвав свой взгляд от бумаг, и посмотрел на вошедшего.

— Ваше императорское величество, — произнес Меньшиков, с искренним уважением и поклонился.

— Проходи, Николай, — отозвался император, вновь опуская взгляд к своим бумагам. — Я сейчас освобожусь, и мы поговорим.

В ответ на это Николай не сказал ни слова. Лишь отошёл в дальнюю часть кабинета, туда, где среди высоких книжных шкафов стоял диван с парой кресел и низкий кофейный столик.

— Хочешь что-нибудь, Николай? — император будто бы заметил его взгляд. — Может быть, кофе?

— Нет, ваше величество, благодарю. У меня скоро самолёт, и я хотел бы поспать в полёте.

Император лишь задумчиво хмыкнул в ответ, поставив последнюю подпись перьевой ручкой. Сделав это, он отложил её в сторону и поднялся на ноги.

— Думаю, что я должен тебя поблагодарить, — сказал император.

— Ваше величество?

— Мой брат оказался именно там, где ты и предполагал.

Меньшиков многозначительно посмотрел на государя.

— Я так понимаю, что проблема наконец получила окончательное решение?

— Да, Константин решил этот вопрос, — губы императора тронула короткая улыбка. — Но ты ведь и так это знаешь, не правда ли?

— Верно, ваше величество, — Меньшиков улыбнулся в ответ. — Но я всё ещё считаю, что было бы куда лучше и, скажем так, менее заметно, если бы работали мои люди, ваше величество. Константин… Наш дорогой граф порой испытывает слишком большой энтузиазм от своей работы.

Меньшиков не любил Браницкого. Не потому, что ему не нравился вздорный характер графа. Не потому, что тому отдали под управление большую часть преступного мира столицы, дабы та находилась в постоянном контроле.

Для ненависти имелась другая, куда более глубокая и личная причина.

С другой