Кречетов, ты - не наследник! Том 4 - Тимофей Тайецкий

— Десять, — сказал я через сотню шагов, хотя коридор всё ещё не заканчивался. — Сколько комнат мы проверили?

— Больше сорока, — откликнулась Дана.

— Здесь не жрицы жили, — задумался я вслух. — Это были комнаты для рабов. Некоторые, возможно, имели чуть больше привилегий, но всё равно рабы. Тяжёлый замок, узкие стены, ни окон, ни украшений. Это больше похоже на тюрьму.

Я наклонился и присмотрелся к полу, где была заметна выпуклость. Пол весь изношен временем и множеством шагов.

— Но зачем им было столько пространства? — пробормотал я себе под нос.

И тут Дана внезапно остановилась, осознав, что я был прав.

— О, черт, — ахнула она. — А где же тогда все рабы?

Я встал, мрачнее тучи. Взглянул на длиннющий коридор, тянущийся вдоль пирамиды, и начал считать ячейки по сторонам, умножив на четыре. Поднял ногу и с силой ударил ботинком по кафелю. Глухой гул вернулся, как эхо.

Шагнул вперед и повторил.

— Огонь всё сжёг, — пробормотал я, прислушиваясь к звуку. — Урожай, растения, животные. Месяцами здесь жратвы не будет, если останешься.

— Они ушли. Жрица говорила, что они вернулись спустя годы, — вставила Дана.

— Жрица была изгнана. Извержение вулкана дало ей повод вернуться — жизнь-то ей спасли, — объяснил я, снова стукнув ботинком. Звук был другой. — Но люди остались. У большинства дома целы были, и еду они припрятали.

Дана ахнула, а я снова ударил. На этот раз из стены между двумя камерами донёсся лязг.

— Ты думаешь… — начала Дана, но я жестом её остановил.

— Что там?

— Клетка. В ней ничего нет. Ты выбрал пустую, — сказала она, надув губы. — Почему?

— Ни кровати, ни коробки? Ни мешка, ни раскладушки? В каждой камере хоть что-то было.

— Нет. Серьезно, можем уйти? Мне это место не нравится.

Не обращая внимания на её нытьё, я зашёл внутрь. Там, где изгиб коридора достиг пика, стояла клетка. Внутри стены сложены из гранитных кубов. Я уставился на стену, выходящую в коридор, и пнул один из кубов носком ботинка. Он щёлкнул и вылетел. Я наклонился, схватил его и услышал, как пол зашевелился — цепи и блоки пришли в движение.

— Твою ж мать! — ахнула Дана, стоя снаружи. — Ты, блин, обрушил пол! Ты серьёзно? Я ведь рядом стояла!

— Есть другой вход или выход? Что-то ещё? — Я удивился, но это было впечатляюще. — Лестница есть? — спросил я, глядя на разверзшуюся дыру.

— А что, откуда мне знать? Здесь темно, как в заднице крысы! — закричала она в ответ.

— Смотри! — рявкнул я и начал двигаться. — У тебя же камень света есть. Для этого я тебе его и дал!

— Ну да, — пробурчала она. К тому времени я уже был рядом с ней.

— Так-то, моя дорогая, — согласился я, глядя на лестницу, которая выглядела мрачно, но манила.

Штука прочная, подумал я, наступив на первую ступень и нагнув голову, чтобы не удариться. Фонарь держал перед собой. Шлем бы здесь не помешал, но в нём летом жарко, как в печке.

Это жаркое место. Может, за этими тёмными стенами пирамиды этого не скажешь, но оно так и есть. Не пустыня, конечно, но достаточно тепло, чтобы спрятать все неприятности в темноте. Оглядываясь назад, стоило больше света кинуть на эти узкие каменные ступени с наклонной крышей.

Четыре ступени ниже я провалился. Либо плитка разбита, либо кто-то решил сэкономить на материалах, но нога моя угодила в пустоту, и я инстинктивно полетел вперёд. Приземлился не сразу, а продолжил катиться, чертыхаясь, по этой проклятой лестнице, которая шла вверх ещё на добрых пятьдесят метров.

Если кто-то пытался бы раньше пройти здесь, живым бы не остался, чтобы рассказать об этом.

Меня бросило в сторону, и я едва не пробил башкой гранитную стену. Спиной ударился о лестницу, и тут всё вокруг закружилось. Тени, потолок, край ступеней — всё мелькало в хаосе. Броня спасала, превращая меня в живые сани, а я только и мог, что пытаться не закрутиться ещё сильнее. Стены наваливались со всех сторон, подбородок прилип к груди, а одежда уже давно превратилась в клочья.

Бах! Бум!

Броня, конечно, многое держит, но явно не всё.

«Да чтоб тебя, кусок дерьма!» — выругался я, когда попытался притормозить, зацепившись за стену. Пальцы тут же потеряли ногти. Боль такая, что я сломал зуб, заскрежетав от страданий.

— Гаа! — закашлялся я, когда наконец долетел до конца лестницы. На мгновение замер — ноги оказались над головой, лицо расквашено, скулой я приложился к холодной плитке. Тут же откатился в сторону, пока не догнал, что это было самое глупое падение в истории.

Меня чуть не вырвало. Всё перед глазами вертелось, а над головой светился какой-то здоровенный купол над пещерами. Пещеры как будто были высечены из камня, а потолок у них сиял кварцевыми кристаллами. Красиво, конечно, но мне было не до этого.

Сплюнув, я попытался прийти в себя. Челюсть онемела, из нескольких порезов всё ещё текла кровь. Над бровями свисал кусок кожи размером с ладонь. Еле видя, что происходит, я попытался встать, но стоило только пошевелиться, как снова застонал от боли, проклиная Дану за то, что она втянула меня в это безумие.

«Чёрт бы побрал её жадность. Всех нас погубит», — подумал я, зажмурив глаза.

Хотя ладно, пальцы вроде шевелятся, значит, не всё так плохо. Плечо, правда, болело, но, кажется, голова цела. Осторожно приложил палец к щеке, чтобы проверить, нет ли там дыры, и тут же зашипел от боли. Чёртова рана.

И тут — бац! Что-то хватает меня за ногу и тащит куда-то. Голова снова ударяется о плитку. Меня тащит с дикой скоростью по полу, который превращается в камни, потом в землю.

Кажется, пролетел километры. Меня тащит зверюга. Плитки сменяются булыжниками, сухими ветками. Всё это рвёт одежду и кожу. Камни так и врезаются в бока, ветки ломаются подо мной. Пыль, грязь, черви… Жуть.