Большие Песцовые радости - Инди Видум

— Неправда! — вспыхнула Фурсова. — Нас ценили как хороших специалистов. А эта информация секретной не была. Ее все в клане знали.

— В клане, — насмешливо протянула Уфимцева. — Разваливается ваш клан на глазах. Все, кто поумнее, оттуда бегут, чтобы не пачкаться, продолжая общаться с Живетьевыми.

— Да неужели? И кто это от нас убежал?

Уфимцева начала сыпать фамилиями, среди которых оказались и Грабины. За них-то Фурсова и ухватилась.

— Дарина просто втюрилась в Илью, когда у нас в академии практиковала, — зло выпалила она. — Вот и подбила своих, чтобы к нему ближе быть.

— Поближе — это в Дальграде? — не унималась Уфимцева. — Илья-то здесь.

— Сейчас здесь, через месяц — там, — мрачно ответила Фурсова. — Никто из нормальных родов Живетьевых не предавал.

— Похоже, с вас взяли клятву до того, как вы поняли, что ее можно не давать. Вот ты и злишься.

— А ты бы не злилась на моем месте? Мне была обещана учеба в Дальграде. И тут внезапно отправляют в какую-то дыру, — огрызнулась Фурсова.

— Теперь тебя здесь ничего не держит, — заметила Мацийовская, у которой Глюк разве что на коленях уже не сидел. Передавать свое неодобрение я не стал, ему и без того катастрофически не хватает внимания с тех пор, как мы из Дальграда уехали. — Сразу после сессии покинешь нашу дыру и уедешь в столицу, чтобы никогда сюда не возвращаться.

— Мне здесь понравилось, — невозмутимо ответила Фурсова. Переводилось это как: «Я что, дура?» — Учат хорошо, группа прекрасная, город красивый — что еще надо?

— Учиться с внуком императора в одной группе? — ехидно спросила Уфимцева.

— Не все такие меркантильные, как ты, — бросила Фурсова и с шумом обрушилась в бассейн, оставив свою оппонентку обтекать в прямом смысле этого слова. В переносном-то не получилось.

— Князь Шелагин пока не император, — напомнил Темников. — Все еще может измениться.

— Это вряд ли, — уверенно сказала Мацийовская. — Мой отец считает это очень маловероятным событием. Но если что изменится, то нашему княжеству будет очень плохо. Так что мы все заинтересованы в том, чтобы новым императором стал князь Шелагин, тогда наше княжество автоматически становится императорским.

Объясняя, она размахивала руками, и как-то так получилось, что ошейник со щенка вместе с маскирующим артефактом свалился, причем никто этого не заметил, пока из бассейна не вылезла Фурсова.

— Опа, — сказала она, — это же щенок живетьевской охранной породы? Он только что выглядел по-другому?

— Это иллюзия, — ответил я, торопливо бросая я как раз иллюзию на Глюка, чтобы привести его к прежнему виду. — Ты же заказывала породистую, вот я и поставил ради смеха. Но ее надолго не хватило, увы.

Глюк невозмутимо подхватил свой ошейник и потащил ко мне. Эх, надо было брать с нормальной застежкой, а не нажимной… Довыпендривался.

— С иллюзией прикольней, — заявила Фурсова. — Слушай, поставь еще раз, и я с ним сфотографируюсь а?

Я застегнул на щенке ошейник, но иллюзию убирать не стал на случай, если кому еще придет в голову снять ошейник.

— Чтобы потом Живетьевы пришли ко мне с претензией?

— С какой претензией? Известно же, что если щенок запечатлел кого, то все. Будет развиваться нормально только рядом с хозяином.

— В воровстве обвинят, — заметила Уфимцева. — Пока разберутся, крови попьют много.

— Какой крови? — насмешливо спросил Юричев. — Живетьевы после всего, что они устроили, должны сидеть тихо и не бухтеть, даже если у них действительно украли щенка.

— Я ни у кого щенка не крал, — возмутился я.

«Ты еще добавь, что не воруешь по мелочам, — ехидно заметил Песец. — Не размениваешься ни на что проще сейфа».

— Это я так чисто теоретически рассуждаю, — возразил Юричев. — Мы тебя ни в чем не обвиняем.

— Ребят, вам не кажется, что разговор зашел немного не туда? — попыталась выправить положение Мацийовская. — Ну пошутил Илья над Машей. Шутка удалась, но развивать дальше эту тему в таком ключе странно. Уверена, что Илье политика и без того уже надоела, чтобы еще и в группе ею мозги засирать.

Глюк виновато ткнулся мне в руку: почувствовал, что создал проблему, но так и не понял чем. Я его успокаивающе почесал за ухом, потому что если кто и виноват — то я. Фурсову, похоже, моя отмазка не убедила, она подозрительно посматривала на Глюка все время, а пару раз даже сфотографировала, думая, что делает это незаметно. По поводу фотографий я не переживал: там будет именно такой щенок, каким его видят все остальные.

Но как выяснилось, фотографировала она не только щенка, потому что внезапно мне позвонил Греков.

— Илья, что у вас там за вечеринка у бассейна?

— Вы имеете в виду, почему без вас?

— Я имею в виду, почему твоя одногруппница вываливает снимки в сеть. Нет, о тебе под ними отзываются очень недурственно, но не думаю, что ты этому обрадуешься.

— Кто выкладывает? — со вздохом спросил я, уже подозревая правильный ответ.

— А как ты думаешь? Фурсова, конечно. Ей не иначе как задание дали скомпрометировать тебя по максимуму, а ты и рад стараться дать ей эту возможность. Разгоняй всю эту шоблу. Говори — приказ князя Шелагина.

Стоило мне закончить разговор с Грековым, как телефон разразился очередной трелью. В этот раз звонила Грабина.

— Илюша, а ты в курсе, что Машенька выкладывает фотографии с вашей вечеринки для друзей? Ты, конечно, выглядишь классно даже в свете ночной иллюминации, но ты думай в следующий раз, кого приглашать. Я бы такой глупости с фотографиями не сделала. И предпочла бы видеть тебя вживую, а не на фотках. А Машеньку ты сильно не обижай, она хорошая, но немного тупенькая, не всегда понимает, что делает.

Я отключился и недобро посмотрел на Фурсову.

— Что такое? — удивилась она.

— Маш, ты зачем фотографии выкладываешь?

— Как зачем? Мы так классно отдыхаем. Хотела похвастаться.

— Похвасталась, — согласился я. — Так похвасталась, что мне уже передали недовольство деда и требование всех разогнать.

— Довыкладывалась, — зло сказала Ефимцева. — Машка, у тебя с головой все нормально?

— Да что такого?