Ненормальный практик 5 - Отшельник Извращённый

Поворачиваюсь к ней, приподнимаю бровь:

— Долг? Серьёзно? Какой, к чертям, долг? Наследников готовят с рождения — учат управлять, строят связи, вводят в курс дела. А меня восемнадцать лет держали в неведении. И теперь вываливают: «Сюрприз, ты — князь, иди умирай за мёртвое княжество. Ну и прихвати с собой семь тыщ душ, они только ЗА». Это не долг, это идиотизм. Более того, вы уверены, что выжившие вообще этого хотят? Может, они спят и видят, как бы спокойно прожить жизнь.

— Как вы смеете… — Марьяна хмурится.

Бабушка поднимает руку, останавливая её:

— Он прав. Мы не имеем права требовать.

Встаёт, подходит ко мне, кладёт сухую ладонь на плечо:

— Саша, ты волен выбирать. Можешь забыть об этом разговоре. Жить как барон Волков, служить Империи, строить свою жизнь. Однако… верные люди хотели бы услышать решение от тебя лично. Что бы ты ни предпринял — это закроет вопрос раз и навсегда.

Вздыхаю. Старики просто-навсего хотят посмотреть на последнего князя. Попрощаться с мечтой, которую лелеяли два десятка лет. А молодёжь так вообще, живёт своей жизнью. Уже со своими мечтами.

— Хорошо. Я встречусь с вашим советом. И вот что им скажу: месть — будет. Я лично найду предателей. И убью их. Медленно и мучительно. Это моё обещание. — Беру перстень. — Но поднимать восстание внутри Нью-Норфолка, когда империя уже начала кампанию? Где совет был раньше до зимней кампании? Да и собственно, я не стал бы вести людей на самоубийственную войну за клочок земли и год назад, и два. Не те силы. Княжество мертво, так пусть живёт его народ.

Обе — и Вера Николаевна и Марьяна молча слушали. И теперь задумались.

— Месть — это тоже долг чести, — тихо говорит Марьяна.

— Нет, — качаю головой. — Это личное. Они убили людей, которые дали мне жизнь. А я убью их. Простой баланс Вселенной без высоких материй. — Кладу перстень во внутренний карман: — Но займусь этим позже. Как придёт нужное время.

Бабушка смотрит на меня и с грустью и гордостью.

— Ты вырос, Сашенька. Стал жёстким. Холодным.

— Война, бабуль. Она всех делает такими. Жёсткими или мёртвыми. Я выбрал первое.

Она печально качает головой:

— Расскажи. Что с тобой произошло за этот месяц? В письме ты написал так скупо. Только «жив-здоров, не волноваться».

— Ох, это долгая история, бабуль. Боюсь, Семёныч замёрзнет снаружи.

— Он уже наверняка где-то пьёт в кабаке. Рассказывай. У нас есть время. До вечера ещё далеко. — она взглянула на помощницу. — Марьян, принеси свежего чаю. И блинов — раз уж мы оккупировали заведение.

Следующий час прошёл в рассказах. В общих чертах, без кровавых подробностей. Про штрафбат, где за неделю из рядового стал сержантом — просто потому что выжил дольше остальных. Про операцию в форте Дредноут, дескать героически прорывались, многие погибли, мне повезло. Про то, как Разин сделал меня подполковником.

— Подполковник в восемнадцать лет, впервые такое вижу, — бабушка делает очередной глоток чая.

— Да. Ещё поместье в Сочи дали, и сорок гектар виноградников. Ну и, здесь, в Петербурге, дом на Васильевском острове. Трёхэтажный особняк покойного купца Моргунова. Плюс баронский титул в нагрузку.

Она молчит, обдумывая. Потом тихо произносит:

— Империя просто так не разбрасывается наградами.

— Понимаю, — пожимаю плечами. — Всё знакомый генерал, с которым сотрудничаю.

— Будь осторожен. Так или иначе, твоё стремительное возвышение не сулит ничем хорошим. Сверху обратят внимание. Причём далеко не друзья. Высшие чины не любят выскочек. Будут копать, искать компромат, вставлять палки в колёса.

— Знаю, бабуль. Но волков бояться — в лес не ходить, — улыбаюсь. — Поверь, меня не пугают люди с верхних, скажем так, позиций. Да и покровители есть. Генерал Разин. Да и архимагистр Воронцов проявляет интерес.

— Воронцов? — она напрягается. — Он опасен, Саша. Очень опасен. Этот человек играет людьми, как пешками.

— Знаю. Но мы не враги. Пока что. Завтра пригласил меня посетить мероприятие, что устраивает принц Виктор.

— Бал? — спрашивает уже Марьяна. — Это опасно.

— Да, — обрываю её. — Но я всё равно собираюсь посетить его.

Не буду же я им рассказывать, что не хочу упускать данную возможность развеять все мифические слухи вокруг собственной персоны и предстать просто пареньком, которому банально повезло.

Бабушка задумчиво кивает:

— Ты уже взрослый, не мне тебя останавливать, когда ты через столько всего прошёл. Но будь готов — там могут быть те, кто знал твоих родителей. Фамильное сходство, сам понимаешь.

— Буду осторожен. И, кстати, об осторожности. Я хочу, чтобы ты уехала в Сочи. Поместье оформлено. Ты вписана как вторая владелица.

— Но, внучок, — теряется та. — Как я могу покинуть Петербург?

— Да просто, собрать вещи и уехать, — пожимаю плечами. — Не навсегда же. Ради твоей безопасности. А как разберусь тут с делами, приеду и заберу тебя обратно. Если ещё захочешь вернуться, — и улыбаюсь, понимая, что бабуле ведь может там и понравиться. — Но это завтра. Сегодня едем в новое поместье, что задарил Разин. Я там ещё не был — только ключи получил сегодня в канцелярии, даже не распаковывал. Так что собирайтесь, едем в новый дом. В конце концов, когда ещё мы нормально поговорим? Я послезавтра на фронт, ты на юг… Месяцы не увидимся.

Бабушка переглядывается с Марьяной — молчаливый диалог, который женщины умеют вести одними взглядами. Та кивает, мол, не против.

— Кстати, Марьяна, — поворачиваюсь к той. — Раз уж мы будем в поместье, собери этот ваш тайный совет. Но не сегодня. Сегодня люди вряд ли успеют собраться. Завтра утром, часам к восьми. Пусть придут, выслушают мой ответ официально. Чтобы потом не было кривотолков.

— Так быстро? — она хмурится, явно просчитывая логистику. — Я не успею оповестить всех, многие живут в пригородах, кто-то вообще в других городах…

— Кто сможет — придёт. Кто не сможет — узнает от других. — пожимаю плечами. — Никаких торжественных церемоний с фанфарами и салютами всё равно не будет. Просто скажу пришедшим то, что думаю, и разойдёмся.

— П-поняла.

Надо же, больше не спорит. Уже хорошо.

Снимаю духовный барьер от прослушки. Да, паранойя заставила поставить его ещё в момент, когда зал опустел. Выхожу на улицу первым. Семёныча по близости нет. Видать празднует выручку.