Ненормальный практик 5 - Отшельник Извращённый

Провожу рукой по стене рядом, нащупываю управляющую панель — медная пластина. Стандартный бытовой контур для оснащенных домов. Активирую базовый спектр — просто направляю каплю эфира из руки.

Вспыхивает свет. Десятки ламп оживают разом, заливая пространство холодным голубоватым сиянием.

— Надо же, — комментирует Марьяна. — Работает. Золотые у вас руки, наследник.

— А? Ага…

Так! Отставить грязные мыслишки! Почему она сказала именно про руки⁈ Почему не сказала, мол вы мастер типа? Или ещё что-то! Но именно про руки. После того, что мои руки с ней делали. Она меня драконит, уверен.

Окидываю взглядом холл. Оу. Да он размером с приличный спортзал. Мраморный пол выложен чёрно-белой шахматной мозаикой. Парадная лестница из красного дерева взмывает на второй этаж, разделяясь на два крыла. Перила резные — драконы, грифоны. Потолок расписан, некая сцена из мифологии — голые боги на облаках преследуют полуголых нимф. Эротично, но со вкусом. Мебель закрыта белыми чехлами, как призраки в простынях. Но по ножкам видно — всё дорогущее, старинное. А это что, рояль? Точно, рояль под чехлом в углу.

— Мама мия… — бормочу, разглядывая великолепие. — Это всё реально теперь моё?

— Поздравляю, внучок, — бабушка улыбается, тоже оглядываясь с интересом. — Хотя запущено сильно. Ну ничего, Марьяна наведёт порядок.

— Сделаю всё в лучшем виде, госпожа, — кивает та и взяла из папки план дома. — Тридцать комнат по документам. Парадная гостиная, малая гостиная, кабинет хозяина, библиотека, столовая на двадцать персон, бильярдная. Тут и бальный зал есть.

— Бальный зал? — хмыкаю. — Мне как раз не хватало места для вальсов и полонезов. Буду каждый вечер устраивать их для крыс и тараканов.

— Шутки-шутками, — улыбается бабуля. — А бальный зал — это статус. Если у дворянина есть зал для приёмов, значит, он может принимать высшее общество. Что важно для связей.

— Бабуль, какие связи? Я послезавтра на фронт уезжаю.

— Война не вечна. А дом останется.

Если выживу, хочется добавить.

— Давайте пройдемся, осмотримся, — предлагаю им, после чего сам иду вглубь особняка, исследовать владения. Под сапогами поскрипывает паркет, при чём наборный, из разных пород дерева. Дуб, ясень, орех — складывается в сложный геометрический узор. Красиво, конечно. И всё покрыто слоем пыли, что остаются следы.

На стенах — портреты. Серьёзные мужчины в старомодных костюмах, дамы в кринолинах. Прошлые владельцы? Или Моргунов скупал для солидности, чтобы создать иллюзию древнего рода?

Открываю первую дверь направо. Парадная гостиная.

Роскошная. Ну, кто б сомневался.

Камин, в который можно войти не сутулясь — метра два высотой, из белого мрамора с прожилками. Над ним — зеркало в золочёной раме до самого потолка. Диваны и кресла под чехлами вдоль стен. Хрустальная люстра размером, сука, с карету висит по центру, тысячи подвесок блестят в эфирном свете. Окна — от пола до потолка, прикрытые тяжёлыми бархатными шторами.

— Здесь и соберём совет, — решаю, оглядывая пространство. — Места хватит даже на сотню человек.

— Как прикажете, наследник, — кивает Марьяна. — К утру подготовлю тут всё.

Она снимает пальто, кладёт на стол и принимается снимать пыльные чехлы. Под ними — бархатная обивка бордового цвета. Сама мебель массивная, основательная. Кресла с высокими спинками и подлокотниками. В таких заседать в парламенте, а не чай гонять. Диваны на гнутых ножках, с валиками и кистями.

— Пойду пока осмотрюсь, — говорю им и выхожу в коридор.

Так-с, надо бы сходить на кухню, что ли? Взглянуть что там с запасами. Наверняка она должна быть в полуподвале. В подобных особняках их часто делают внизу и в стороне, чтобы не распространялись запахи вместе с шумом.

Пройдя в боковое крыло обнаруживаю узкую лестницу для прислуги — ступеньки деревянные, скрипят немилосердно. А вот и кухня. Тоже огромная. Русская печь занимает целую стену. Рядом — вполне себе современная эфирная плита со множеством конфорок. На стенах — батарея медных кастрюль и сковородок. Даже не тронутых воровством. В шкафах — посуда. Фарфор с золотой каймой, хрусталь, серебряные приборы. Целое состояние, брошенное просто так. Даже удивительно, что никто это не вывез.

В кладовой — чудо. Запасы! Чай в жестяных коробках, сахар, банки с вареньем, десяток мешков муки. Консервы в банках. Всё в сохранности — сухо, прохладно, и мыши не добрались. Хотя на входе ими несёт. Может где-то установлен защитный контур от грызунов? Вполне может быть.

Что ж, остальное, пожалуй, осмотрю завтра.

Возвращаюсь в гостиную. Бабушка сидит в кресле. Марьяна возится с дровами у камина, пытается разжечь огонь.

— Дай я, — беру у неё спички.

Дрова сухие, бумага для растопки тут же — старые газеты с заголовками годичной давности: «Победа на Южном фронте!», «Курсанты вернулись с миссии!», «Принцесса Евдокия успешно закончила школу и решает поступить в академию боевых искусств!»

Огонь разгорается быстро. Через минуту в камине потрескивают поленья, языки пламени лижут почерневшие кирпичи. Тепло неспешно расползается по комнате, прогоняя могильный холод.

— Ловко вы справились, — говорит Марьяна рядом.

— Да ничего такого, — отдаю ей спички. Наши пальцы касаются. Хм. И всё же, неловкость осталась и у неё. Чувствую же!

— Расскажи мне о родителях, — отхожу к бабуле и усаживаюсь на диван напротив. Марьяна пока пошла за чистящими приблудами, дабы начать уборку. — Только правду, ба. Какими они были?

Вера Николаевна долго смотрит на огонь.

— Твой отец… — начинает она тихо. — Дмитрий. Ему было двадцать восемь, когда погиб. На десять лет старше тебя. Но иногда мне кажется, ты старше, чем он был…

Она тяжело вздыхает. Но продолжает.

— Дима был идеалистом. Романтиком. Верил в честь, долг, благородство. Это его и сгубило. Когда началась битва с британцами, он до последнего был уверен, что старые союзы сработают. Империя поможет, соседние княжества поддержат. Ведь мы столетиями были буфером между Империей и британскими колониями на севере.

— Но помощь не пришла.

— Не пришла. — выдыхает бабуля медленно. — Империя воевала на двух фронтах. Польша, С Турцией на Кавказе — везде горело. Обещали подкрепление, но… — она горько усмехается. — В политике обещания стоят меньше, чем бумага, на которой те написаны. А соседи… они выжидали, кто победит, чтобы примкнуть к сильнейшему. Единственные, кто сражались с нами бок о