Тактик 6 - Тимофей Кулабухов

Фомир, когда не шастал по болотам, проводил там большую часть времени. Сейчас он стоял перед одним из столов, склонившись над тёмным амулетом в форме черепа с рубиновыми глазами. Рядом с ним его помощник Ластрион что-то быстро записывал.

Я подошёл к решётке. Её охранял боец комендантской роты, которую всё чаще называли «рота Зойда». Да, коменданта у нас не было, а была комендантская рота. Воины Зойда, который сам на себя взвалил порядок по контролю ворот, постепенно принял на себя охрану всех объектов, которые в ней нуждались.

Комендантская рота тоже время от времени воевала в болотах, но вовсе не для того, чтобы добывать сокровища, а чтобы поддержать боевые навыки. В остальном они охраняли мой дом на острове Штатгаль, флагштоки в крепости на острове и прочие, как говорили у нас в ордене Ре Бахтал, «стратегически важные объекты».

Голова у Зойда работала, пусть и не во всех направлениях. То есть, несмотря на то, что у него были самые хреновые из допустимых тактические познания и способности, но экзамен я ему зачёл, в силу чего он стал лейтенантом, чем безумно гордился. Однако несомненным его достоинством было то, что он всегда знал, где у него кто стоит, когда надо кого сменять, кто стоял в карауле неделю назад, помнил, за что наказал того или иного бойца и вообще, у него была не голова, а армейский отдел кадров с архивом в придачу.

Сейчас он поставил двух гоблинов охранять проход в решётку. Воины у него были под стать ему, мрачные и молчаливые, хотя тут даже они были напряжены. Даже их нечеловеческая выдержка давала сбой рядом с такой концентрацией негативной магической энергии.

— Что у нас, Фомир? — спросил я, мой голос прозвучал громче, чем я ожидал.

Маг не обернулся.

— Ещё один пожиратель душ. Классика жанра. Красивая безделушка, которая медленно высасывает волю и магию из всего живого в радиусе десяти метров, в том числе начинает со своего собственного владельца. На кой ляд их в древности столько делали?

— Магический сборщик энергии?

— Ага, только вампирского типа. Вот думаю, смогу перенастроить его. Сделать из него ловушку для вражеских магов.

— А остальное?

— Пара десятков проклятых мечей. Превращают владельца в нежить, но на это нужно порядка полугода. Стандартный набор: кровожадность, безумие, вечный голод. Можно очистить, но принести в жертву при процедуре инициации. Несколько гримуаров с ритуалами вызова. Не думаю, что можно призвать кого-то полезного. Бесполезный мусор, если у тебя самого нет крови демона в жилах или ты не безумная девственница. Но вот эта штука… — он указал на небольшой чёрный шар, лежавший на бархатной подушке. — Эта штука интересна. Она поглощает свет и тепло. Абсолютно. Мы пока не знаем, что это, но оно определённо не из мира Гинн. Экспортное.

Я кивнул. Маг, как и многие, доподлинно знал, что до Войны Богов в Гинн было полно чужаков, межмировая торговля и перемещение народов под контролем богов. Мир тогда вообще был раз в десять сильнее и богаче, так что фиговина явно древняя. Круто, что вообще работает. А так… Полезно, чтобы спать.

А насчёт меня… Если у Фомира и проскакивала идея, что я попаданец, то он благоразумно держал её при себе.

Глава 22

Свободен только тот, кто за свою свободу может заплатить

Такой взрослый человек, как Фомир, резонно полагал, что до меня он был магом-изгнанником в розыске у гильдий магов. А сейчас красавец мужчина, капитан армии, под его рукой три десятка инициированных магов, полторы сотни кандидатов, плюс его прикрывает армия Штатгаль. Причём сам он занимает высокое положение и отгребает от меня щедрое жалование, потому что должности в моей армии были не пустым звуком, а «зарплаты» втрое выше, чем в гвардии.

Обеспечивалась такая щедрость, само собой, за счёт бешеной торговли артефактами. Однако это было не всё. Были ещё и драгоценности. Шот был очень успешным поисковиком, а мы обеспечили ему невероятные условия и прикрытие, а в итоге получали потрясающие результаты.

Я перевёл взгляд на горы ящиков, сундуков и просто сваленных в кучу доспехов, ожидавших своей очереди на каталогизацию.

— Интенданты закончили предварительную оценку монетарных активов?

— Да, генерал, — ответил Ластрион, не сводя глаз с дневника. — Только что доложили и отнесли отчёт Вам на стол.

Я вернулся в свой кабинет на складе, по сути, просто стол, отгороженный от основного склада. На столе лежала карта болот, копия штабной с кучей пометок и несколько исписанных листов с рапортами и докладами.

Я развернул тот, что принесли интенданты.

Сводка была весьма и весьма впечатляющей.

Да, процентов шестьдесят артефактов были малоценны или стоили не больше, чем если их сдать кузнецам на металлолом. Но тут же громадными цифрами шли золото, серебро и драгоценные камни.

Это были драгоценности, которые принесли солдаты и которые у них были добровольно-принудительно изъяты.

Да, отдавать хотели не все и не всегда, но после десятка случаев, когда бойцы неизменно умирали при попытке оставить себе опасные находки, моментально разлетелась молва о неосмотрительности подобного действа. У всех бойцов армии Штатгаль на практике появилось осознание того, что со скелетов можно собрать не только золотое колечко, но и любую вроде бы безвредную безделушку, которая тебя, возможно, убьёт. Такие слухи сделали своё дело, тем более что солдат щедро и без обмана премировали за любую находку, которая интересовала Шота, интендантов или магов.

А это был простой и высоколиквидный актив, который можно было превращать в деньги почти по курсу один в одному. То есть, серебряная марка стоила примерно столько же, сколько серебро, из которого она была изготовлена, то же самое касалось и золота. В итоге, гномы оценивали уже добытое золото, серебро и драгоценные камни почти в пятьсот тысяч серебряных марок. Это было примерно, как двадцатилетний бюджет герцогства Мизатерри.

Моя армия из менее чем девяти тысяч каторжан и разбойников за три месяца насобирала сокровищ больше, чем иные короли собрали за всю свою жизнь.

Я откинулся на спинку стула. Пожалуй, так можно играть свою политическую игру.

Собственно, Карл Маркс примерно о чём-то таком и говорил, что война — это форма политики, а политика — это концентрированная экономика. Точные закономерности и связь «экономики-войны-политики» я представлял себе не особенно чётко, но понимал, что чтобы вести свою политическую игру, нужны деньги.

Уже имеющаяся армия позволяла мне не особенно бояться гнева короля или