Мор Попаданец - Макс Вальтер

меня к сознанию дорсов, недостаточно вживления чипа, нужно ещё пройти некоторое обучение. Можно, конечно, и в процессе, самому научиться, но есть в этом и побочные неприятные эффекты. Потеря ориентации, тошнота, даже эпилепсию можно заработать. Всё потому, что наше тело очень сильно отличается, и не только внешне. Органы зрения, слуха и обоняния, абсолютно всё работает иначе.

Самое странное во всём моём обучении было то, что я не ощущал того, что нахожусь в теле дорса. Просто садился в кресло, к чипу в голове происходило подключение, а вот то, что происходило потом, было крайне неприятно. Каким-то образом всё это воздействовало на мой организм.

В первый день я ощущал нервный тик в каждой мышце своего тела. Со стороны казалось, что меня трясёт, словно в припадке. А уж как я потом спал? Вырубился почти сразу, как только добрёл до кровати, просто упал лицом в подушку и провалился в сон.

Следующие день оказался ещё более неприятным. Меня кружило и мотало, как космонавта в центрифуге, вот только тело моё при этом оставалось неподвижным. И нечто подобное происходило каждый день. Я то оказывался в кипятке, а в следующую секунду уже замерзал в жидком азоте, мышцы рвались и связывались заново, превращаясь в железные колючие тросы. Было страшно и смешно, грустно и хотелось прыгать от счастья.

Сколько это всё продолжалось, не знаю, счёт времени я потерял примерно на третьем обучающем сеансе. Я только и делал, что жрал, спал и усаживался в это проклятое кресло. И вот, в один прекрасный день, когда я, только проснувшись, снова усадил свой зад в него и уже приготовился ощутить новый каскад ощущений, ничего не произошло.

Минут через пятнадцать тишины появились образы мужчины-человека и женщины-морта.

– Я закончил, – произнёс сдвоенным голосом Эрол. – Теперь вы можете идти.

– Спасибо тебе за всё, – искренне сказал я. – Правда, я и понятия не имею, что ты со мной сделал, но вот чувствую я себя замечательно. Готов голыми рукамигору пробить.

– Боюсь, это невозможно, – задумался тот. – Для этого необходимо произвести совсем другие манипуляции.

– Да я образно, Эрол, – засмеялся я.

– Понятно, – улыбнулись образы. – Одно могу тебе гарантировать точно: твои координация, сила, скорость, всё это и многое другое выше, чем у обычного человека. Я вернул тебя к тому состоянию, в каком вас задумала природа.

– Вот сейчас не совсем понятно, – удивился я. – Мне казалось, что я именно такой и есть, как был задуман?

– Увы, но это не совсем так, – ответил тот. – Ваш вид претерпел генетические изменения. Это представляло собой долгосрочное вмешательство и передавалось в поколениях. Кто-то очень постарался, чтобы сделать человека слабым и безвольным существом. У Светланы нет этих изъянов, теперь и у тебя тоже.

– Адам и Ева, – пробормотал я.

– Если хочешь, то да, – отреагировал Эрол. – Вас можно считать первозданным генофондом.

– Спасибо тебе ещё раз, – поблагодарил я Эрола. – И пусть нас проводят, боюсь, самостоятельно нам вряд ли удастся отыскать обратный путь.

– Непременно, – ответил сдвоенный голос, а изображение двух фигур исчезло.

Вместо них на середину сферической комнаты выбежал знакомыймеханический паук. Света уже была собрана и готова к выходу на поверхность. Ну а мне, собственно, и брать с собой особо нечего, кроме моего плаща да рюкзака, а уж это дело недолгое.

Всё же воздух на поверхности очень сильно отличался от того, чем мы дышали в гостях под землёй. Оказывается, здесь уже наступила весна, и природа раскрыла первые цветы, не забыв при этом наполнить воздух сказочными ароматами. Я стоял посреди стадиона и просто не мог надышаться всем этим многообразием.

Паук давно ускользнул к своему хозяину, а мы так и стояли, вдыхая полной грудью запахи весны.

Дорсы появились внезапно, хотя я откуда-то знал, что они всё ещё здесь и ждут меня, своего вожака. Я прекрасно видел, как за моей спиной неслышно приземлился Гласс, именно видел, будто глаза на затылке выросли.

В следующее мгновение мой мир перевернулся.

Вначале изменилось зрение, и я оказался одновременно в разных местах, затем эта картинка изменилась. Я просто потерял человеческое зрение и увидел мир таким, как его видят дорсы. Любое движение мгновенно попадало в фокус, без разницы, насекомое это или собака за стеной. Запахи я уже не слышал, но видел, они дополняли изображение, да так, что я знал, насколько передо мной враждебный объект, человек он или животное. Слух точно так же обращался в зрение, вот только стоячие предметы рассмотреть было тяжело. Яркость красок и ощущений захватили меня полностью, я боялся пошевелиться, лишь бы не спугнуть эти волшебные ощущения.

А затем у нас состоялся диалог со всей стаей. Длился он мгновение, но я знал все новости, что произошли за весь период моего отсутствия. Человеческая речь заняла бы несколько часов, но сейчасвесь разговор произошёл за долю секунды. И теперь я понимал то, о чём говорила Света, словами такое не передать. Процесс обмена информацией среди стаи происходил так, как между собой общаются компьютеры подключенные в сеть. Мы просто знали всё, что происходит у всей стаи.

Я чувствовал желание каждого, понимал то, что он мог бы говорить часами, так и не рассказав того, о чём собирался. Да в голосовом языкепросто нет стольких слов, чтобы передать чувства или эмоции. Всё, что мы можем – лишь малая часть тех возможностей, какими возможно общение.

Теперь я мог управлять своей стаей так, будто дорсы являются частью моего собственного тела. Ведь руке не нужно говорить, чтобы она почесала нос, теперь и дорсам ничего говорить не нужно, они просто знают то, что я собираюсь сделать.

Кажется, теперь я всемогущий.

Отключение от стаи произошло так же резко, как и попадание в этот поток сознаний. Просто бац, и я стою со Светой посреди стадиона и вижу привычную траву и пластиковые выкрашенные в триколор ряды сидений.

– Поздравляю, Гласс, ты будешь хорошим отцом, – произнёс я речь человеческим языком.

– Спасибо, – ответил тот в старой манере, размахивая руками.

Я улыбнулся сам себе, поцеловал в щёку Свету и сделал первый шаг к выходу со стадиона.

Примерно к вечеру мы добрались до того самого каменного города, который раскинулся прямо перед въездом в Тверь. И меня снова охватило любопытство, захотелось осмотреть его ещё раз, очень уж он красив. Да и на ночлег остановиться не помешает.

Мы вышли на крышу того самого дома, с которого осматривали этот город в прошлый раз, и я взял в руки бинокль. Едва я направил его сторону главного, единственного здания в три этажа,