Сердце Дракона. Часть I - Кирилл Сергеевич Клеванский

Плохо, когда умирает тело, ужасно — когда душа.

Внезапно что-то толкнуло Хаджара в плечо. Очень знакомо и весьма сильно. И в этой тьме он на миг увидел белую вспышку. Словно перед ним прошла тень, единственным цветом которой были белые волосы…

Неро… Сера…

Только теперь Хаджар понимал их чувства.

Они тоже не могли поступить иначе. Не могли сделать шаг назад. Не могли отвернуть. Потому что они выбрали свой путь. И этот путь стал ими самими.

Легко идти по кривой дорожке страха, бесчестия, подлости, неуверенности, трусости и слабости. Там много поворотов. Возможностей поступить так, как проще. Как, может, правильнее.

И только глупец идет дорогой чести. Потому что поступки на этом пути настолько трудные, что кажутся идиотскими. И Хаджар, сам того не осознавая, в последние годы пытался свернуть со своей прямой, но такой тяжелой тропы.

Он стал забывать, что такое честь.

Еще тогда, в битве с Бромом, он едва было не оступился, и если бы не Азрея… И позднее такие эпизоды только учащались.

Как бы быстро Хаджар ни бежал от столицы Лидуса, он не мог скрыться от теней прошлого. Солнце пустыни сжигало вовсе не его боль, а его память об этой боли.

Он не страдал от раны на душе… он страдал оттого, что его душа увядала. Чахла.

Обидно, что он понял это только сейчас. В последние мгновения перед смертью.

Зачем искать оправдания своему решению отправиться в библиотеку? Все эти причины о помощи Сере, противостоянии Санкешу… Все это тени от истины. А истина в том, что так Хаджару повелело его уже тогда умирающее сердце. Его честь.

Зачем выдумывать причины, почему он отказался от помощи Эйнена и в одиночку отправился против заведомо сильнейшего противника? Боги, демоны, эликсиры, да пропади они пропадом! Хаджару не нужны были причины для сражения, когда его звала за собой его честь.

Да даже само слово “честь”… кто выдумал его? Что в него вкладывали поколения “до” и что вложат поколения “после”. Нет, честь тоже к дьяволу!

Все это мелочи.

Нет ни причин, ни последствий, ни чести, ни правил. Есть только путь. И вовсе не развития. А путь жизни. Та дорога, по которой шел Хаджар. И он не был кривым или извилистым. В нем не было поворотов, горок и подъемов. Не было остановок и привалов.

Он был прямым. Устремленным куда-то за горизонт. Туда, где еще не ступала нога человека.

Его путь. Вот и все, что имело значение в этой жизни. Хаджар не обязан оправдывать самого себя за то, что следовал по нему. И тот факт, что он едва не упал с него, лишь подтверждал это.

Хаджар всегда делал то, что должен делать. Когда все говорили, что это невозможно, он делал. Когда никто не верил, что он встанет, он поднимался. Когда все думали, что он умрет, Хаджар выживал.

Потому что таков был его путь.

Потому что где-то там плачет маленькая девочка, смотрящая на то, как умирает “дядя Хаджар”. Потому что где-то плакали сотни детей, которых угнетали Дарнас и другие империи. Потому что Хаджар еще не поклонился стеле своего учителя — бессмертного мечника. Потому что еще не отплатил Травесу за то, что тот пожертвовал жизнью.

Потому что все еще, где-то на Седьмом Небе, стоял Магистрат богов и в нем сидел Яшмовый Император! Потому что путь Хаджара был длинным. Длиннее, чем может себе вообразить самый смелый мечтатель. И оттого — невероятно трудным.

Но разве трудности когда-то его останавливали?

Нет!

Потому что его зовут Хаджар Дархан. И все, что он делает, — идет за зовом своего драконьего сердца. И ни тени прошлого, ни раны, ни боль, ни печаль, ни горе, ни Санкеш, ни даже смерть не остановят его!

Потому что впервые за долгое время он увидел свой путь. Прямой, но широкий, он, будто меч, рассекал все вокруг, даруя идущему настоящую свободу.

Свободу следовать за собственным сердцем.

* * *

— Так вот как ты открываешься, — самодовольно улыбнулся Санкеш. Он схватился за алебарду, собираясь разбить кристалл, как позади буквально взорвалась энергия.

Солнцеликий, не понимая, что происходит, обернулся. Вокруг лежащего на краю скалы тела крутились вихри черной и синей энергии. Они вливались в его тело. Плотные, стремительные и ужасающе сильные, они были способны влиять на физический мир!

Они поднимали мертвое тело все выше и выше, пока не закутали в сверкающую сферу. V-образная рана затягивалась, оставляя на теле жуткий шрам, но вот все остальные рубцы втягивались в тело. Отрастали волосы, наливались силой мышцы.

— Трансформация смертной оболочки, — узнал Санкеш, — но как…

Только истинный адепт понимал значение стадии трансформации. Потому как пока находишься на уровне практикующего, то ты не способен в полной мере осознать, что именно энергия делает с твоим организмом.

Настоящая трансформация происходит только после…

Нет, Санкеш не мог, не хотел в это верить!

Но следом за тем, как изменилось тело Хаджара, став сильнее и несколько крупнее, за его спиной появилось марево. Пока бесформенное, но все же…

— Пробужденный дух…

И последнее — Хаджар открыл глаза. Такие же ясные, как и раньше. Но если прежде воля в них была настолько тяжелой, что могла сломить небеса, то теперь стала еще и достаточно острой, чтобы рассечь нити судьбы.

— Новая душа, — договорил Санкеш.

Звериный, нечеловеческий рев прокатился по плато. По телу Хаджара зазмеились черные линии, складывающиеся в сложный, но незаконченный узор. На его плечах лежал плащ из черного тумана. А в руке он держал черный клинок. И несмотря на то что тот был сделан из того же тумана, он вызывал вполне реальные ощущения.

— САНКЕШ!

В этот момент Солнцеликий не был уверен, что видит перед собой человека, а не монстра или зверя. Синие глаза не были похожи на людские. В них таилось что-то не от рода человеческого. Сила же, исходящая от существа, определенно принадлежала истинному адепту, Небесному солдату. Тому, кто смог трансформировать свои тело, дух и душу.

Ибо только тот, кто видит свой путь, кто знает свой путь, только тот может считаться истинным адептом!

Но сила, давление которой ощущал Санкеш, превосходила то, на что был… должен был быть способен новоявленный адепт.

Безумная улыбка, больше похожая на оскал, исказила лицо Солнцеликого.

— ХАДЖАР! — Второй рев, полный мощи и ярости, зазвучал над древним алтарем.

И два воина бросились друг