Зимние интриги - Алекс Хай

Когда мы оказались на улице, прохладный воздух ночного Петербурга освежил лицо. София вывела меня с другой стороны, и сейчас мне было рукой подать до Миллионной.

Девушка повернулась ко мне, слабо улыбаясь.

— Спасибо тебе, Алексей, — сказала она мягко. — Ты даже не представляешь, как много значат твоя помощь и поддержка. Для всех нас и лично для меня…

— Это мой долг, — ответил я, встретившись с ней взглядом. — Я обещал нашей бабушке сделать для государя все.

София кивнула, прижимая руки к груди.

— Завтра я поеду вместе с братом в Александровский дворец. Мы пробудем там до комиссии. А княжна Марина Федоровна остается в Петербурге. Теперь она — наши глаза и уши в моей собственной семье.

В ее голосе послышалась тень тревоги, но она быстро взяла себя в руки.

— Марина передала мне подробный план обучения, — продолжила София. — Я сама займусь подготовкой государя, благо ранг позволяет. Заклинания, теория, практика — всё. Мы должны сделать невозможное возможным.

Я внимательно посмотрел на нее.

— Нам нужно будет скорректировать план с учетом Великой Триады. Это совсем другой уровень нагрузки.

— Конечно, я все учту, — уверенно кивнула София. — Ты приедешь к нам, как только сможешь?

— Разумеется.

Я протянул ей руку, готовясь попрощаться. Однако София не ответила на мое движение. Она лишь сделала шаг вперед, чуть приподнялась на цыпочки и, прежде чем я успел хоть что-то сказать или сделать, легко коснулась моих губ своими.

Я замер.

Короткий, нежный, едва ощутимый поцелуй. Он длился всего мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы почувствовать тепло ее дыхания, легкое дрожание губ.

— Прости!

София отшатнулась, словно только сейчас осознала, что сделала.

Я молчал, не сразу находя слова. Это было настолько неожиданно, что я просто таращился на девушку, не понимая, как вообще на это реагировать.

— Прости меня, я… Береги себя, Алексей, — прошептала она, а затем развернулась и исчезла в темном дверном проёме.

Глава 24

— Дождитесь меня здесь, Николаев.

— Как прикажете, ваше превосходительство.

— Это мне не понадобится. — Шереметева вернула мне папку, в которой я носил всякого рода документы и записки, и скрылась за массивной дубовой дверью.

Я сопровождал ее в Четвёртое отделение, выполняя одну из тех малозаметных, но не менее важных обязанностей, что легли на мои плечи. Здание «Четверки», как всегда, жило своей жизнью — сдержанной, без лишней суеты, но с постоянным напряжением, витавшим в воздухе. В этом месте люди не говорили громко, не улыбались без причины и не задерживались на одном месте дольше, чем требовали обстоятельства.

Я остался ждать в холле, огляделся по сторонам и увидел возле диванчика автомат с напитками. Взял кофе — сносный на вкус, горьковатый, но горячий. Опираясь плечом о стену, я наблюдал за происходящим.

Служащие — в форме и одетые «по гражданке» спешили по коридорам. Время от времени мимо проводили задержанных магов — чаще всего это была молодежь, нарушившая правила применения магии, будучи подшофе. Некоторые из арестованных держались высокомерно, другие выглядели подавленными. Спешили семейные адвокаты в дорогих костюмах и с кожаными кейсами, чтобы вытаскивать этих оболтусов из-под стражи…

— Старший лейтенант Николаев! — раздался знакомый голос, и я обернулся.

Евгений Александрович Черкасов остановился рядом и подал мне руку.

— Подполковник Черкасов, — я ответил столь же сухо, но не сдержал улыбки. Рукопожатие получилось крепким.

— Сопровождаете ее превосходительство? — он кивнул в сторону дверей кабинета.

— Так точно.

Черкасов смерил меня внимательным взглядом, будто прикидывал, стоит ли продолжать разговор. Затем заговорил:

— Передайте Шереметевой, что после её встречи мне хотелось бы поговорить с вами обоими. Кабинет на третьем этаже, восьмая дверь по левую руку. Триста шестнадцать.

— Передам, — кивнул я.

— В этом автомате кофе отвратительный, — добавил подполковник. — В конце коридора перед приемной полковника Дмитриевского, есть другой. Там намного вкуснее.

Я поднял почти опустевший бумажный стаканчик, словно тост.

— Благодарю, буду иметь в виду.

Черкасов задержался на секунду, словно желая добавить что-то ещё, но передумал и ушёл по своим делам. Я допил кофе и продолжил ждать.

Через полчаса Шереметева вышла из кабинета. Я сразу заметил её раздражённый вид. Плечи напряжены, губы сжаты в тонкую линию, глаза потемнели от недовольства. Но я знал, что лучше не спрашивать — если посчитает нужным, расскажет сама.

— Вот же чурбан. Пиджак кабинетный, — едва слышно проворчала она себе под нос и передала мне свой ежедневник. — Поедем отсюда поскорее.

Я перехватил священный планировщик и виновато улыбнулся.

— Боюсь, поскорее не выйдет, ваше превосходительство. Подполковник Черкасов просил нас зайти к нему.

Шереметева удивленно приподняла седые брови, но комментировать не стала.

— Где у него кабинет? — спросила она, не меняя недовольного выражения лица.

— На третьем этаже. Прошу за мной.

— Веди.

Мы двинулись по коридорам, поднялись по лестнице и вскоре оказались перед нужной дверью. Внутри нас встретил сам Черкасов. Он сидел перед компьютером, стол был завален папками, в которых хранились дела. Пахло бумагой, свежей краской принтера и растворимым кофе.

— Генерал-лейтенант, старший лейтенант, — Черкасов поднялся, кивнул нам обоим.

Шереметева не стала тянуть время.

— Что за срочность, Евгений Александрович?

Черкасов жестом предложил нам стулья, но Шереметева осталась на ногах, так что и Черкасову пришлось стоять.

— Кое-какие вводные по делу Боде. За профессором Толстым было установлено наблюдение, — без предисловий сообщил Черкасов. — На всякий случай.

Я выпрямился, внутренне напрягаясь. Черкасов посмотрел прямо на меня.

— Алексей Иоаннович, зачем он приезжал в ресторан «Медведь», когда там был праздник молодых офицеров, на котором вы присутствовали?

Я знал, что пока не могу быть уверен в вине Толстого. Мне нужно было время, чтобы понять, насколько глубоко он был замешан и был ли вообще злодеем. Сдавать его «Четверке» и Шереметевой без стопроцентных доказательств не хотелось. Поэтому я ответил спокойно, не меняя выражения лица:

— Он заехал ненадолго, поздравил нас с получением чинов. Выпил бокал шампанского и уехал. Обычный визит вежливости…

Черкасов молчал, изучая меня. Я не знал, поверил ли он. Несмотря на всю его приветливость, он долго служил экспедитором и опыт имел немалый.

Рядом напряжённо дышала Шереметева. В конце концов, она